Последний оплот цивилизации

Пожимаю плечами и опускаюсь на табуретку.

– Проверить нужно, – продолжает он, обращаясь уже к кудеснице, – времени, сама видишь, в обрез.

– И кем рискнем?

– Одним из младших, больше некем. А сопровождать его будет кудесник. Кстати, как за Гранью обстоит дело с Зернами?

– Почем я знаю? Моя личная сила была в порядке.

– Тогда ты или Скала.

– А Змея?

– Оставь ее в покое, – возникаю я неожиданно для себя самого, – ей жить пару дней от силы.

– Зато, может, тот мир ее спасет, – вступается Ворон, – это идея неплохая. Молния, свяжись с ней, передай что надо, пускай придет – или пусть ее принесут, если дела совсем уж плохи… Трехглазый, чтоб мне не тащиться к Утесу за справочником: где находится вот это место?

Передо мной ложится дощечка с нацарапанными острием ножа ориентирами. Вставляю линзу в правый глаз. Чертеж далек от совершенства, но символы распознать можно. Так, это Лестница, здесь глиссада полей Стены, сделать поправку на время и погоду…

Дергаю себя за правое ухо и едва успеваю поймать выпавший монокль.

Ага.

– Это рядом с разбитым Золотым Кристаллом. Напротив третьего пролета Лестницы, позади двух сросшихся каштанов… ну, там еще такая скрученная решетка болталась, если не проржавела вконец…

– Точно, – подтверждает Молния, – мы ж там буквально на днях были, но… правда, как раз в том месте ничего не искали. Может, и правда стоит взглянуть. Кабы раньше знать…

– Раньше, позже – неважно! – Ладонь Ворона гулко шлепает по столу. – Бери в проводники Костолома, пусть покараулит. А сама внимательно наблюдай за Гранью со своей стороны. Если Змея не пробьется, идти тебе. Она опытнее, но в бою ты лучшая.

– Можно использовать Кристалл? Скала говорила, он еще годен.

Волхв трет кулаком переносицу, затем качает головой.

– Нет. Оставь как резерв. Если дело выгорит, он нам еще ой как понадобится… для общего Прохода.

Молния кивает, поднимается и ускользает. Ворон поворачивается ко мне, задумчиво, скорбно.

– А теперь делай то, о чем мы договаривались раньше.

Шуткам глава Братства не обучен, это знают все.

А вот мне как раз хотелось бы, чтобы эти слова были шуткой. Самой дурацкой, самой глупой… Расчеты расчетами, цифрам я доверяю больше, чем любым людям, – но ведь и я могу ошибиться!

Осколок десятый. Змея

Мир вокруг плывет туманом, гибельным, как поле брани, как гноящаяся рана…
Два шага вперед.
Мир плюется едким паром, рдея заревом пожара; прах в лицо смеется чарам…
Шаг – и Переход.
Мир, как пашня под сохою, как съедаемые ржою меч, доспех и дух героя…
Дальше, дальше, прочь!
Мир кровавым полон морем, затопившим даже горы: гордость, горе тебе, горе!..
Вниз, скорее в ночь!
Мир скользит комочком сала вдоль по лезвию кинжала; смрад горячего металла…
Круг и поворот.
Мир вращается над бездной мертвой, расчлененной песней о земле, что всех чудесней…
Вверх, под небосвод!
Мир манит хрустальным оком, истины пенистым соком – не печалься, мол, до срока…
Это ложь, обман!
Мир, распятый на утесе, самому себе вопросы задает уж сотню весен…
Застывает Грань.
Я стихов вовек не знала. Слова силу – понимала, но не так, не в этих жалах хлада и огня. Почему, зачем, – ответьте, боги, коль вы есть на свете!
Но молчанья черный ветер прочь унес меня…
Мир, подобный вешней туче, юный, дерзкий и могучий – здесь ты, здесь, я знаю лучше, нежели ты сам!
И тропа легла под ноги.
Нет, открыта ты не богом, не пробита звуком Рога!
Просто – чудеса.

Трещина. Не счесть потерь во вселенной этой

С Холма, со стороны Золотых Ворот, к Разлому спускается Стена. Некогда она служила основным укреплением, теперь почти не отличается от окружающих развалин – и на Холме, так и вне его; однако преодолеть черты, где на картах Города проходит зубчатая синяя линия, не может ни один из Измененных.

Не может физически.

Просто останавливается, уткнувшись в невидимое препятствие.

И это касается не только Измененных, но и их союзника-ветра.