Последний негодник

– У вас корсеты полопаются от всех этих дерзостей и устрашающих выпадов, мои миленькие изящества. И все ради чего? Малюсенькая проблема: одна цыпочка и две наседки, которые не поделили ее. Разве кругом не полно цыплят? Не стоит нарушать мирный покой нашего короля и звать констеблей, верно? Определенно не стоит. – Он вытащил кошелек. – Вот как мы поступим. По банкноте каждой, мои дорогие – и я забираю у вас малютку.

Лидия безошибочно распознала характерный выговор человека из высшего общества, но она была слишком вне себя, чтобы этому удивиться.

– Банкнота? – вскричала она. – И во сколько же вы оцениваете человеческую жизнь? В один фунт?

Он обратил к ней вспыхнувший взгляд зеленых глаз. Смерил ее с ног до головы. Этот тип возвышался над ней на несколько дюймов – не частое явление на веку Лидии.

– Из того, что я имел счастье лицезреть, как вы правите экипажем, вы-то вообще жизнь человеческую ни во что не ставите, – холодно произнес он. – Всего лишь за минуту вы чуть не угробили троих на Странд.

Его бесстыдный взгляд обвел присутствующее собрание.

– Следует выпустить закон, запрещающий женщинам править лошадьми, – громогласно объявил он. – Это просто угроза человечеству.

– Так держать, Эйнсвуд, не забудь упомянуть это в своей речи на следующем заседании в Палате лордов, – выкрикнул кто-то.

– На следующем? – закричал другой. – Скорее уж на первом, если крыша не рухнет, когда он притащится в Парламент.

– Да чтоб мне провалиться! – раздался голос с задних рядов. – Уж не Эйнсвуд ли это, а?

– Точно он, и играет роль царя Соломона, никак не меньше, – снова воскликнул кто-то из первого ряда. – И, как обычно, тянет не ту кобылу за хвост. Поясните его светлости, мисс Гренвилл. А то он записал вас в «настоятельницы» с Ковент-Гарден.

– Ничего удивительного, – заявил один из его приятелей. – Принял же он маркизу Дейн за проститутку, верно?

И вот тут-то Лидия поняла, кем являлся этот неотесанный мужлан.

В мае пьяный Эйнсвуд встретил на постоялом дворе Дейна и невесту маркиза в их брачную ночь и отказался поверить, что леди была леди, не говоря уж о том, что она жена Дейна («Рискованный флирт» – Прим.пер.). Дейн счел своим долгом исправить неправильное представление старого школьного дружка с помощью кулаков. Сей приключившийся случай еще долго был у всех в Лондоне на устах.

Лишь самую малость удивительно, что Лидия по ошибке приняла его светлость за грубияна с Ковент-Гарден. По всем расчетам герцог Эйнсвуд был один из самых испорченных, безответственных и тупоголовых повес из списка в книге пэров Дебретта – немалое достижение, демонстрирующее нынешнее плачевное состояние аристократии.

Герцог был к тому же, как видела Лидия, неряхой из нерях. Несомненно дорогое, пошитое на заказ платье он надел несколькими днями ранее и измял так, словно спал в нем. Шляпы на его голове не было, и копна густых каштановых волос свисала на один глаз, который в равной степени свидетельствовал о месяцах неудовлетворительного сна и более чем удовлетворительного беспутства. Его единственная уступка в угоду чистоте состояла в том, что не так давно он позволил кому-то побрить себя, наверняка, пребывая в пьяном беспамятстве.

Она увидела куда больше: адское пламя, мерцающее в глубине его зеленых глаз, надменный профиль его носа, твердые линии скул и подбородка… дьявольски изогнутый рот, обещающий все, готовый заставить смеяться, согрешить, в общем, все, что вам угодно.

Лидия не осталась равнодушной. Бесенок в ней, один из тех, кого она обычно держала под замком, подпрыгнул и потянулся к своему двойнику, сидевшему в герцоге. Но она тоже не была дурой. Лидия прекрасно понимала, что это, по сути, манера поведения, присущая негодяям, и в общем она могла бы назвать сию манеру одним словом: неприятность.

Все же именно этот негодяй являлся герцогом, а даже самый худший аристократ имел больше влияния на власти, чем простой журналист, особенно женского пола.

– Ваша светлость, вы допустили ошибку только в отношении одной из нас, – с непреклонной вежливостью заявила Лидия. – Я – Гренвилл из «Аргуса». Эта женщина – известная сводня. Она заманивает девочку в бордель под предлогом, что ведет ее на Боу-стрит. Если вы препроводите эту сводницу в тюрьму, я с радостью составлю вам в этом компанию и засвидетельствую…

– Она притворщица, лгунья и интриганка, – завопила Корали. – Я только веду девочку к Пиркезу.

Она махнула в сторону стоящего напротив устричного бара.

– Немного перекусить. Девочка попала в небольшой переплет…

– И попадет в еще худший в ваших руках, – продолжила за нее Лидия. Ее внимание вновь переключилось на Эйнсвуда. – Вы знаете, что происходит с детьми, имевшим несчастье попасть в ее когти? Их бьют, морят голодом и насилуют, пока не низведут до состояния смиренного ужаса. Тогда она выпускает их на улицы, некоторым из них по одиннадцать и двенадцать лет…

– Ты лжешь, подлая портовая шлюха, – взвыла сводня.