Последний настоящий вампир (ЛП)

- Да срать я хотел на то, что говорит Ронан. - Майкл шагнул вперед, слова жгли горло. - Он такой же, как и ты. - Он подкрадывался к ней, но Клэр стояла на месте, вызывающе подняв подбородок. - Ты не знаешь той боли, которую причиняешь мне каждый раз, когда говоришь это имя. - Боль, да. Но удовольствие тоже. Такое интенсивное удовольствие, что пробудило, как заточенное лезвие, и очистительный огонь Сортиари. Он не хотел, чтобы она называла его Михаил, потому что заставляла его хотеть ее еще больше. Жаждать ее с такой силой, что он не понимал и не мог остановиться. Если они не смогут найти доказательства того, что Клэр действительно Сосуд, она никогда не будет ничем большим для него, кроме источника крови. И от этого ему захотелось кричать от злости на богов и резать всех и вся, чтобы не осталось ничего, кроме разрушений. Что-нибудь, чтобы притупить боль и необъяснимое чувство утраты, которое он чувствовал каждый раз, когда она произносила его имя.

- Нет, думаю, я не знала, что причиняю тебе боль. - Клэр едко посмотрела на него, упрямо сжав челюсти. - Потому что ты ничего не рассказал мне о себе! Я - пленница в этом доме уже почти неделю без объяснений, кроме того, что это для моей собственной защиты. Я осталась. Даже после того, как ты отверг меня. И это даже не потому, что у меня не было выбора, а потому, что каждая клеточка моего тела кричит доверять тебе. Как я могу, когда ты так много скрываешь от меня? Доверие - не улица с односторонним движением, Михаил. Если ты хочешь получить мое доверие, ты должен сам довериться мне. Так что, пока ты не решишь вытащить свою деспотичную, упрямую голову из задницы, не разговаривай со мной. И поскольку ты, кажется, не реагируешь ни на что кроме злости, я ставлю тебе ультиматум. У тебя есть ровно двадцать четыре часа, чтобы дать мне хорошую причину, почему я должна остаться здесь, с тобой. Если не сможешь, я ухожу. Всего хорошего.

- Отверг тебя? - Боги, он едва сдерживался. - О чем ты говоришь?

- О той ночи! - Ее челюсти сжались крепче, и она издала натужный вздох. - Ты хочешь, чтобы я доверяла тебе? Я позволила тебе укусить меня, Михаил! Практически вручила себя тебе на блюдечке, как какой-то шикарный ужин! И что ты сделал? Ты отстранился, повел себя так, словно я сделала что-то неправильно. Я доверилась тебе, Михаил. А ты не доверяешь мне. - Она пусто рассмеялась. - Черт, ты даже не хочешь меня.

Она повернулась и направилась в сторону фойе. Майкл почувствовал, как она ускользает, будто вода сквозь решето.

- Клэр, не выходи из дома. - Он зашагал за ней, сжав кулаки. Он не мог объяснить своего иррационального страха, что не сможет управлять ей. У него не было причин опасаться, что Сортиари — или никто, кроме Ронана, если на то пошло — знали, где она, ведь его собственность была хорошо защищена. Но его нутро сжималось при мысли о том, что она выйдет на улицу ночью.

- Иди к черту, Михаил, - выплюнула она и рывком распахнула дверь. - Ты не можешь приказывать мне, что делать.

Дверь захлопнулась за ней, это был конец, который Майкл чувствовал своим спинным мозгом. Если она уйдет сейчас, у него не будет шансов найти ее. В его теле не осталось ни капли ее крови. Ронан предупредил его, но он не внял предупреждениям мужчины. Он относился к Клэр, будто она была не более, чем имуществом — особым необычным ужином — и Майкл оттолкнул ее. Он был глупым, упрямым ослом, и если он не откроется, не впустит ее, он потеряет ее и все надежды на восстановление расы. Навсегда.

У него был небольшой опыт с такими эмоциями как терпение, понимание, и даже любовь. Века бездушия и безразличия были хороши в бою, и хотя он заботился об Илии, их отношения имели мало общего с нежностью, больше с первобытной похотью. Боль, которую он чувствовал, потеряв ее, была отражением его уничтоженной расы гораздо больше, чем просто от потери женщины. И за прошедшие века его сердце редко билось, застыв в камне. Михаил Аристов не нуждался в чувствах.

До сих пор.

Осторожно, чтобы не насторожить ее своим присутствием, Майкл открыл переднюю дверь и вышел в теплый ночной воздух. Он поймал ее запах на ветру, слаще, чем любой из цветов, которые украшали его огромный сад. Фонарики на солнечной энергии освещали путь сквозь изгородь и клумбы с большим фонтаном, в центре трех тысяч квадратных футов пространства. Каждый сантиметр был тщательно ухожен и засажен цветущими ночью растениями. Луноцвет¹⁰ и жасмин, Царица ночи¹¹ и лилия Касабланка¹². Майкл никогда не видел розы при свете дня, или ярких оранжевых птиц-из-рая на фоне голубого неба, но ему было все равно. Он видел ночью также хорошо, как никто при полном свете. И цветы благоухали только под покровом тьмы, а не под карающими лучами солнца. Возможно, даже сильнее. Но красота его сада не шла ни в какое сравнение с той женщиной, сидящей на краю фонтана и ласкающей воду пальцами.