Последний мост

С каждым шагом становилось холоднее. Зимний ветер уже стал весьма ощутимым, когда впереди замаячил конец чудовищной лестницы. Она упиралась в массивную дверь, доски которой стягивали ржавые железные пояса. Гадюка не сразу нашла подходящий ключ в своей массивной связке, но вскоре сумела справиться с замком.

Варион догадывался о месте их назначения, пусть и до последнего позволял себе сомневаться. Он допускал, что Мирфия могла завести его в очередную западню и напасть в заброшенном углу катакомб. Вот только шансов у неё было совсем мало после стольких лет за столом распорядителя.

Когда дверь распахнулась, Варион не успел зажмуриться и на несколько мгновений ослеп, когда свет ворвался в забытые катакомбы. Лисы протиснулись сквозь чудовищно узкий проём, который будто бы предназначался собакам, и оказались посреди белоснежной площади. Их окружали приземистые каменные строения, укрытые тяжелыми снежными шапками.

Но взгляд Химеры остановился на массивном остове полуразрушенного собора с обугленными стенами. Обломки его крыши буграми выступали над снежной равниной площади, напоминая о далёкой трагедии. Варион усмехнулся, оказавшись там, куда уже полвека едва ступала нога человека, будь то Лисы или рядовые горожане Басселя.

Обитель Кваранга. Слухи о чудовищном проклятии, что пало на неё в далёкие годы, отпугивали всех, даже заблудших мародёров. Простым же горожанам хватало указа верховного жреца, объявившего обитель осквернённой и потерявшей благодать Далёкой Звезды. Настоятель следовал его примеру и запрещал Лисам даже думать о том, чтобы подняться на поверхность.

Но распорядителям закон не писан. Гадюка хорошо знала дорогу и уверенно вела Вариона вокруг собора, что сгорел в разгар оспы. Они брели по колено в снегу среди утративших былое величие келий, за которыми притаилась узкая шестиугольная часовня.

Внутри горел свет, а на паперти уже поджидала сгорбленная фигура Таделии. Сойка неуверенно держалась на ногах, словно боль всё ещё прорывалась даже сквозь магию Альхиора. Она оживилась при виде гостей, вот только Гадюка явно не обрадовалась.

— Сойка? Это ещё что такое? — Мирфия остановилась у самой паперти и положила руки себе на давно пропавшую талию. — Вы сговорились, да? Так я и думала…

— Госпожа, простите меня, — каялась Таделия, медленно спускаясь по лестнице. — Вы поверили мне, а я не справилась.

— Очевидно, — холодно ответила та. — Ты не просто не справилась, а ещё и сговорилась с Химерой. Этим безнадёжным, пропащим, заносчивым идиотом, с чем ты, кстати, согласилась!

— Вот как? — фыркнул Варион. — Ещё будут обидные слова?

— Теперь я вижу, откуда ноги растут, — не унималась Мирфия. — Не знаю, откуда взялись эти россказни о Химере и нашем месте, но клянусь, что узнаю. А для вас двоих всё кончено, ясно? Как у вас ещё наглости хватило осквернять память давно погибшего Лиса?

— С ума сойти, — Кранц Родейн торжественно вышел из заброшенной часовни. — Ты говоришь о наглости, когда сама врёшь в глаза всем, кого видишь каждый Чёртов день. Потрясающе, Гадюка, бесподобно. И, надо сказать, удивительная забота о памяти того, кого ты так вероломно убила. Ну, думала, что убила.

— Арброк, — лицо госпожи побледнело, почти слившись с окружением.

— Забудь это имя, как забыл я, — велел Химера-старший. — Этот человек давно мёртв благодаря тебе. Но сам я живее, чем когда-либо.

— Как ты можешь здесь сейчас быть? — бормотала Гадюка. — Ты не мог выжить, как… Как это возможно?

— Дорогая моя, — Кранц снисходительно улыбнулся. — Ты веришь, что какой-то там звезде на небе есть дело до людей и она вершит их судьбы. Чёрт подери, у меня самого есть подручный маг, который вытащил вот эту вот птичку с того света, а ты спрашиваешь, как что-то вообще возможно? Мир полон чудес, Гадюка. Жаль, что из твоего подвала этого не видно.

— Я тебя убила!

— Но вот я здесь, на нашем месте. Помнишь, как мы летом любили лежать на паперти и смотреть на звёзды? — Кранц неспешно шагал по ступеням, успев потрепать раненую Сойку за плечо. — Тогда мы ещё не разучились мечтать и думали о том, как сбежим за холмы. Я до сих пор вспоминаю о наших планах и пытаюсь представить, как бы всё сложилось. Но ведь это уже не важно.

— Ты думаешь, я хотела тебя убивать? — Мирфия вскинула руки. — Он приказал мне, понимаешь?

— Настоятель? — каждый слово Химеры-старшего было наполнено презрением. — Неуловимый и незримый, но так часто вспоминаемый…

— Скажи, госпожа, — встрял Варион. — Он хоть когда-нибудь существовал? Потому как мне кажется, что ты либо его выдумала, либо давным-давно убила, чтобы забрать власть на пару с Коршуном. И, Чёрт меня дери, не знаю даже, что хуже.

— О, он существует, поверь, — испуг и злость боролись за власть над лицо Гадюки. — Видел бы ты его хоть раз — и не стал бы так неуважительно отзываться.