Последний Мост (СИ)

Прохлада вечера никак не смущала празднующих, что заполонили улицы в центре города и радостно выкрикивали строки из единственной знакомой им песни — «Медьвежьего угла», гимна Басселя ещё со времён независимости. Ладаим держался в стороне от толпы, пляшущей прямо в лужах, но брызги всё равно долетали до него. Запах выпивки становился всё сильнее по мере того, как Крысолов приближался к площади Звёздных прорицателей — центру празднований.

Завтра сюда съедутся торговцы и прямо с обозов будут предлагать то, чего в иные дни в Басселе не найти. Необычные овощи, что растут в далёкой земле, апельсины с берегов Жемчужного моря, диковинную утварь и ароматное вино. Ладаим всякий раз поддавался искушению и раскошеливался на целую корзину фруктов, что так напоминали ему о детстве.

Сегодня же площадь была в распоряжении поэтов и музыкантов, что наперебой демонстрировали свои таланты и сливались в один общий гул. Ладаим ненадолго задержался в углу, где горожане могли поближе познакомиться с необычными зверями из дальних стран: яркими красно-белыми птицами, гигантскими змеями и пауками, неугомонными обезьянами. Был здесь и худосочный лев, грустно поглядывающий из тесной клетки.

Особо интересным бассельцам казался закуток, где четверо зазывал обещали незабываемое зрелище: опасных чудищ из густых лесов Гаальта. Ладаим позволил себе отвлечься и дал одному из них три летта за вход. Зазывала учтиво поклонился и провёл Лиса в ближайший переулок, полный восторженных горожан.

Здесь, под присмотром стражников с палицами и топорами, было лишь три клетки. В первой, самой маленькой, копошилось с десяток жирных скорпионов без клешней, но с выдающимися зубами. Во обитателе второй — покрытой синеватым мехом летучей мыши — Ладаим узнал кротомского нетопыря. Эти создания размером с коршуна никогда не упускали возможности полакомиться козьей или коровьей кровью, а в голодное время могли присосаться и к человеку. Несколько лет назад такой нетопырь завёлся в Приюте, и выгнать его оказалось непросто.

Горожане с интересом разглядывали скорпидов и нетопыря, но у третьей клетки любопытство улетучивалось, оставляя место лишь животному страху. Дети плакали, женщины вскрикивали, а мужчины отпрыгивали подальше, едва разглядев сидящее там существо. Ладаим почувствовал, как холодная волна бежит по всему телу при виде этого создания. Оно напоминало помесь собаки и изломанного человека с неестественно длинными конечностями, бледной кожей, под которой проступали вены, и отвисшей под собственным весом челюстью с двумя рядами жёлтых зубов. Налитые кровью глаза твари смотрели куда-то в пустоту, не моргая.

— Как вам, уважаемый господин? — поинтересовался зазывала из-за спины Крысолова. — Венец моей коллекции. Таких трудов стоило его поймать.

— Как вам разрешили притащить в город живого плотояда? — дрожащим голосом спросил Ладаим.

— Это же ради зрелища. Он в клетке и на цепи, бояться нечего. Мы его провезли от самого Дегоара досюда, потом поедем на юг, к Анору. Мы знаем, что делаем. Не то, что тот придурок, который хотел химеру привезти.

— Химеру? — переспросил Ладаим. Город с утра бурлил от вестей о нападении крылатой бестии и отвлёкся лишь с началом Жатвы.

— Не давала ему покоя наша слава, — зазывала фыркнул так, что едва не высморкался прямо в лицо Крысолову. — Говорят, поймал в Астарилах, когда химера только отложила яйца и спала без сил, а та и вырвалась, когда отоспалась. Мы-то знаем, каких тварей в клетке не удержишь.

С утробным рыком плотояд бросился на прутья, но цепи с жутким грохотом сдержали его. Зрители с воплями разбежались, и Ладаим решил последовать за ними. Он всё же предпочитал, чтобы такие твари оставались там, где им самое место. Подальше от него.

Крысолов продолжил свой путь по праздничным улицам. Его цель была ближе к набережной Сальмены, где и читал свои речи некий Иштаим. Даже в праздник вседозволенности жрецы Далёкой Звезды не могли допустить, чтобы последователь Святого Солнца проповедовал у стен главного летарского собора.

Набережная стала отхожим местом праздника. Жители города выбирали её закоулки, чтобы справить нужду и предаться утехам с видом на главную реку королевства. Стражники поглядывали на упившихся людей с лёгкой завистью и разгоняли лишь самых буйных.

Ладаим шагал вдоль водной глади, в которой отражались огни набережной. Чуть впереди — у места, где в Сальмену впадает Астара, покачивались у пристани суда. К осени их оставалось всё меньше: слишком сильно падала глубина в некоторых местах, да и погода становилась непредсказуемой.

Бассель пока не обзавёлся церковью Святого Солнца, поэтому для своих проповедей Иштаим расположился в зале постоялого двора «Золото Сальмены». Ладаим представлял бродячих жрецов бедными старцами в обносках, живущих на чистой вере и затхлой воде, но во время Жатвы позволить себе комнату здесь могли только самые богатые путешественники. А Иштаим выкупил «Золото Сальмены» целиком.