Последний мятеж

Машина выехала на торную колею и понеслась по равнине со скоростью километров шестьдесят в час. Горячий ветер сушил обожженную кожу, но очки прикрывали глаза, и Вар-ка с любопытством новорожденного разглядывал пустыню вокруг. Какой-то предмет мешался под ногами. Он нагнулся, пошарил рукой и извлек большую флягу, обмотанную тряпками. Знакомая вещь… Вар покосился на водителя. Лицо Марбака исказилось злобно-брезгливой гримасой:

— Выброси! Вода в канистре!.. А, черт, заболтался!

На дороге валялись трупы. Одного, второго Марбак объехал, а третьего просто пустил под колеса. Мертвец лежал на спине, глядя в небо единственным оставшимся глазом. Верхней половины черепа не было, но Вар-ка узнал его — парнишка, что плюнул в него на прощанье…

— Дети шакалов! — Марбак переключил скорость и придавил педаль газа. — Сколько должно пройти веков, сколько нужно пролить крови, чтобы люди поняли, что с ними нельзя, бесполезно разговаривать! Да, они молятся тому же богу, но они другие. Они только внешне похожи на нас. Мы, да и все остальные, для них не люди. Все их ублюдочные законы, правила чести и заповеди распространяются только на своих. Да и какие законы? Ползай в пыли перед тем, кто сильнее тебя, а слабому отрежь голову! И это, заметь, не позор! Пресмыкаться перед сильным — для них не позорно, не стыдно, это — нормально. Позорно и стыдно не обидеть слабого. Ты когда-нибудь имел дело с мирными миелсумами? С теми, которые живут с паспортами, легально торгуют и работают? Веселые такие, жизнерадостные ребята. Очень любят сбиваться в кучу, ходить толпой. А как они промеж себя, не заметил? Даже если их трое или двое, один кто-нибудь всегда старший, а остальные перед ним заискивают, шестерят. Я не знаток Священного Свитка, я не верю, что они произошли от того же избранного Богом Патриарха, что идуги и хаиты. Даже если это и так, то Патриарх, по Свитку, выгнал ко всем чертям этого своего случайного сына. И он был прав! Но я думаю, что на самом деле какой-нибудь ихний древний вождь видел издалека одним глазом Свиток и придумал религию для своих, причем такую, чтоб ему сподручнее было командовать своей шоблой — будьте, дескать, покорны — и обретете блаженство!

Марбак сделал паузу, чтобы сунуть в рот сигарету и поджечь ее. Солнце, жара, казалось, на него не действовали совершенно: он говорил и гнал машину. Ему явно хотелось выговориться, и Вар-ка молчаливо поощрял его.

— Посмотри, что они сделали с этой землей! Видишь уступы на склонах? Думаешь, они возникли сами собой? Это наши предки поколение за поколением вырубали в скалах террасы и носили на них землю! Здесь были сады! Миелсумы прожили здесь меньше тысячи лет — и что? А теперь почти половина нашего Совета твердит, что Манейское плато им надо вернуть! Да, мы выбивали их оттуда, чтобы создать зону безопасности! Да, там никто не собирался селиться. Но теперь там живут идуги, пустыня там опять стала садом — мы просто вернули себе нашу землю!

Возникла пауза — он явно ждал какой-то реакции, и Вар-ка решился:

…Эта земля была нашей,

Пока мы не увязли в борьбе.

Она умрет, если будет ничьей,

Пора вернуть эту землю себе!..

— Ого, ты знаешь нашу песню? — удивился Марбак.

Вар-ка промолчал: явно не стоило объяснять туземцу про Б. Гребенщикова и группу «Аквариум».

— Эх, как ее пели девчонки тогда, на плато! От нашего взвода осталось шесть человек, и к нам пришло пополнение — одни девушки. Они воевали уже две недели и были ветеранами… Ты слышал про бой у деревни Найхом? Да… У миелсумов была как раз неделя поста и воздержания. Наши танки пошли в атаку с голыми девушками на броне. По ним почти не стреляли — во время поста миелсумам нельзя смотреть на голых женщин. Их окопы были полны трупов — командиры перестреляли своих солдат, пытаясь заставить их вести огонь… В тот день я познакомился со своей будущей женой — висел на броне за ее спиной… Черт, что там еще?!

Он склонился вперед, пытаясь рассмотреть что-то в зеркале заднего вида. Вар-ка оглянулся: в мареве раскаленного воздуха мерцало, быстро увеличиваясь, темное пятно. Машина, их догоняет машина!

Марбак выругался, переключил скорость, но это явно не помогло — расстояние сокращалось на глазах.

— И что, ты думаешь, им от нас надо? Нет, покойников своих они не видели. Это они просто так: углядели в бинокль наши темные очки и решили порезвиться. Миелсумы-то темных очков не носят — им нельзя прятать глаза от ихнего бога. Сейчас стрелять начнут…

Марбак как в воду глядел: сзади послышались автоматные очереди.

— Сумку, сумку достань! Вон ту, коричневую!

Вар-ка перетащил к себе на колени большой коричневый баул.

— Расстегни молнию! Вынь коробку. Сумку — на место! А, черт, у меня же только две руки! Кнопки на углах раздвинь в стороны…

Вар-ка отрыл футляр — там в мягких гнездах лежала какая-то штука, похожая на короткое ружье, калибром миллиметров тридцать, и три патрона или снаряда.