Последний марсианин

— Нет, когда марсиане умирают от крила, они высыхают. Трупы, которые видел я, не были высохшими.

Он вздрогнул и допил пиво. Только сейчас я вспомнил о своем и залпом выпил всю кружку. Затем я показал два пальца Барни, который все время настороженно поглядывал на нас.

— Мы пытались создать космические корабли, но не сумели. Мы надеялись, что хотя бы некоторые из нас спасутся от крила, если мы переберемся на Землю или какую-нибудь другую планету. Мы пытались, но у нас ничего не вышло.

— Вы не смогли создать космических кораблей? Тогда как?..

— Я не знаю. Я не знаю, и вы даже не представляете, как это пугает меня. Я не знаю, как я очутился здесь. Я — Вангэн Дэл, марсианин. И я здесь в этом странном виде. Поверьте мне, это безумно страшно.

В этот момент Барни принес пиво. Он явно нервничал, поэтому я подождал, пока он уйдет, а потом спросил:

— Что же, собственно, вас мучит? У вас вполне нормальный вид.

— Для вас, — конечно, но ведь тело, в которое я сейчас заключен, — не мое. Вы ведь не думаете, что марсиане выглядят так же, как люди, правда? Во мне три фута роста и на Земле я весил бы двадцать фунтов. У меня шесть пальцев на руках. А это тело... оно просто пугает меня. Я понимаю все это не лучше, чем свое появление здесь.

— А то, что вы говорите по-английски? Или это вам понятно?

— Пожалуй, да. Это тело — его имя Говард Вилкокс, бухгалтер. Оно женато на землянке. Оно работает в «Хамберт Лэмп Компани». В моей памяти есть все, что было в памяти этого человека, и я могу делать все, что делает он. Я знаю все, что знал и знает Вилкокс. В некотором смысле я — Говард Вилкокс. В кармане у меня его документы. Мое тело даже пахнет его запахом. Я, как и он, люблю пиво. И когда я думаю о жене этого тела, я... я люблю ее.

Я посмотрел на него, достал сигареты и протянул ему пачку.

— Курите?

— Это тело — Говард Вилкокс — не курит. Благодарю. И позвольте мне взять еще пива. В этих карманах есть деньги.

Я позвал Барни.

— Когда это случилось? Вы сказали, только два часа назад? А раньше вам никогда не казалось, что вы марсианин?

— Казалось? Я был марсианином! Который час?

Я посмотрел на большие часы.

— Начало десятого.

— Тогда даже немного дольше, чем я предполагал. Три с половиной часа. Когда я обнаружил себя в этом теле, было полшестого. Вилкокс как раз возвращался домой с работы. По его памяти я знал, что он ушел оттуда полчаса назад, то есть в пять.

— И вы — то есть он — шли домой?

— Нет, я растерялся. Это был не мой дом. Я — марсианин. Вы понимаете? Ладно, я не виню вас, я сам ничего не понимаю. И я, то есть я хочу сказать Говард Вилкокс, захотел пить. И он, нет я...

Он остановился и начал сначала:

— Это тело почувствовало жажду, и я зашел в бар. После двух-трех кружек пива я решил обратиться за советом к бармену и объяснил ему все.

Я перегнулся через стол.

— Слушайте, Говард, — сказал я, — вы должны быть дома к обеду. Ваша жена наверняка волнуется. Вы звонили ей?

— Звонил? Конечно, нет. Я не Говард Вилкокс.

— Лучше позвоните. Что вы теряете? Все равно, кто вы — Вангэн Дэл или Говард Вилкокс — о вас или о нем беспокоится женщина. Сделайте доброе дело, позвоните ей. Вы знаете телефон?

— Конечно. Это ведь мой собственный. Я хочу сказать, что это телефон Говарда Вилкокса...

— Прекратите эти грамматические упражнения, идите и позвоните ей. И не рассказывайте ей ничего — вы запутались. Скажите ей только, что вы живы-здоровы и объяснитесь с ней, когда вернетесь домой.

Растерянный, он встал и направился к телефону.

Я подошел к бару и выпил еще одно виски.

— Он... правда? — спросил Барни.

— Еще не знаю, — ответил я, — в нем что-то такое, чего я не могу понять.

Я вернулся к столику.

— Она зла, как черт, — сказал он, подходя. — Если я, то есть Говард Вилкокс, пойду домой, ей надо рассказать какую-нибудь другую историю. — Он отхлебнул пива. — Лучшую, чем история Вангэна Дэла. — При этих словах в его лице появилось что-то человеческое. Но это продолжалось недолго. Он снова уставился на меня:

— Мне следовало бы рассказать вам обо всем с самого начала. Я был заперт в комнате на Марсе. Это было в городе Скар. Я не знаю, почему они держали меня там, но все было именно так. Я был заперт. А затем долгое время мне не давали есть. Но мне удалось вытащить из пола расшатавшийся камень, выломать замок и выйти. Я буквально умирал от голода. Я выбирался три дня, три марсианских дня — это шесть земных, а выйдя, побрел по коридорам, еле держась на ногах, пока не нашел запасы еды. Вокруг никого не было, я ел, а потом...

— Продолжайте, — сказал я, — я слушаю вас.

— ...я вышел из здания. На улицах и площадях города лежали мертвецы. Гнили. — Он поднес руки к глазам. — Я заглядывал в дома, учреждения... Не знаю почему, но все погибли на улице. Они все лежали там, и ни один труп не высох — это был не крил. Затем, как я говорил вам, я украл тарган — нет, не украл, потому что красть было не у кого, — и полетел на нем разыскивать живых. В деревнях было то же самое — все лежали мертвые около своих домов.