Последний маршал

Он погрузился в чтение бумаг из папки. Володя, как ни старался, ничего прочесть не мог. Одну лишь странную вещь он заметил: листы были соединены не проволочными скрепками, как обычно, а булавками. Обычными стальными булавками с круглыми петельками на конце. Они прокалывали листы в левом углу, протыкая их в двух местах, — так обычно делают портные. Впоследствии Аничкин узнал, что такой способ скрепления документов был заведен еще Железным Феликсом и с тех пор не менялся: в этой организации не любили перемен.

— Характеристики на тебя, Аничкин, в общем, положительные. Конечно, нездоровый интерес к самиздату… Ну ладно, это ничего. Сообщаю тебе, что ты можешь стать нашим сотрудником.

Сердце в груди у Володи радостно забилось. Не веря в долгожданную удачу, он переспросил:

— Вы меня берете на работу?

— Да, — кивнул Белов.

Так Володя Аничкин стал агентом — внештатным сотрудником КГБ.

Нельзя сказать, что жизнь его с этого момента круто изменилась. Он продолжал так же учиться в институте, писать курсовые и участвовать в студенческих вечеринках. И даже читать самиздатовские книги. Но теперь у него появились дополнительные, довольно необременительные обязанности: раз в неделю он должен был представлять майору Белову письменный отчет о настроениях своих товарищей, об их разговорах… Тот факт, что он обладает своей собственной тайной, не известной и не доступной никому из окружающих, очень нравился Аничкину. Он искренне верил, что таким образом приносит большую пользу, и втайне надеялся, что со временем его мечта сбудется и ему дадут какое-нибудь действительно важное и ответственное поручение.

После окончания МАИ Аничкина в армию не забрали. Напротив, неизвестным чудесным образом его распределили не в какую-нибудь Тмутаракань, а в закрытый «почтовый ящик» — секретный завод, который находился почти в самом центре Москвы, недалеко от Белорусского вокзала. Здесь он продолжал выполнять поручения Белова, ставшего к тому времени уже подполковником. Теперь объектами его наблюдения были многочисленные инженеры, которые трудились над созданием деталей для ядерных боеголовок. В большинстве своем они оказались тертыми, осторожными, политические анекдоты не рассказывали и двусмысленными фразами не бросались. Поэтому отчеты Аничкина становились все тоньше и тоньше. Руководство было недовольно, и ему нередко приходилось сочинительствовать — придумывать компромат на сотрудников завода.

Белов был весьма доволен своим агентом. В КГБ, как и везде тогда, существовали разные планы, нормативы, а возможно, и соцобязательства. Видимо, благодаря Аничкину у Белова с этим было все в порядке. Примерно через полгода работы на закрытом заводе Володю взяли в штат и даже присвоили первое звание — лейтенанта госбезопасности.

Аничкин получил двухкомнатную квартиру в Новых Черемушках и женился на Оле, лаборантке с завода, скромной миниатюрной девушке, без ума в него влюбленной. Сам он относился к ней довольно спокойно. И не потому, что не любил ее. Просто за годы работы агентом госбезопасности у него выработалось отношение к любому человеку как к потенциальному объекту для внесения в очередной отчет. Это распространялось даже на близких ему людей. А иногда Аничкин невольно начинал задумываться, нет ли в его собственных мыслях чего-нибудь такого, что заинтересовало бы органы. И, надо отдать ему должное, такого не находилось.

Прошло несколько лет с того памятного дня, когда Володю Аничкина вызвали в кабинет ректора МАИ. Постепенно он начал понимать, что его юношеские мечты о романтической карьере разведчика превращаются в ничто. Работа в органах оказалась гораздо прозаичнее, чем он поначалу думал. Кроме того, даже у него, Аничкина, который никогда в жизни не позволил бы себе усомниться в правильности выбранного пути, в уме нет-нет да и всплывало неприятное и беспокоящее слово «стукач».

Да, Аничкин был недоволен своей судьбой. Вместо того чтобы, находясь где-нибудь в Лондоне и не считаясь с опасностью, выведывать военные секреты или, на худой конец, продвигаться по служебной лестнице в центральном аппарате КГБ СССР, он был вынужден торчать в давно опостылевшем ему «почтовом ящике» и строчить отчеты о том, кто, что, когда и по какому поводу ненароком сболтнул. Конечно, иногда он намекал Белову, что неплохо бы и перевести его на более перспективную работу, но тот только отмахивался, отвечая, что Володя необходим именно на этом участке работы. Что тут поделаешь?

Шанс представился внезапно и с совершенно неожиданной стороны.