Последний контракт

Матиас: Я рассчитываю не на ошибки Груздева, а на его непременные шаги. Он назначит руководить спецоперацией человека, который курирует отдел, напрямую связанный с подрывной деятельностью Марковцева. Никого со стороны. Лишь те, кто причастен к исполнению приказа. Это не требует комментариев. Шаг второй. Груздев не в состоянии упростить схему до двух человек: он и начальник управления военной контрразведки. Он не предпримет ни одного шага без перестраховки и вынесет проблему на обсуждение Совета безопасности.

Адамский: А дальше что? На совете будут присутствовать все силовые министры.

Матиас: Именно на это я и рассчитываю.

Адамский: Ты с ума сошел! Они возьмут нас в клещи и размажут по полу.

Матиас: Доверься мне. Вот увидишь: в этом кабинете Груздев спросит у меня совета, что делать дальше.

Адамский: Ну не знаю...

Матиас: Я знаю. И хочу напомнить, с какой формулировкой я поставил тебя во главе службы безопасности: мигренью вместо меня страдаешь ты. Последнее время все происходит с точностью до наоборот.

41

Семь вечера. Работа в профильном отделе не прекращалась ни на минуту. Здание на Большой Дмитровке только что покинул капитан Свиридов. Его обстоятельный доклад походил на обнадеживающий протокол, зачитанный вслух. Все семнадцать «взрывпакетов» под контролем. Словами капитана, «подмена невозможна; а сами муляжи лишь присыпаны тротилом и не страшнее детской погремушки». С другой стороны, сей факт еще больше насторожил Скворцову. Майор ФСБ «лишилась» смелой версии о синхронном взрыве на всех проверяемых объектах. Она не могла избавиться от ощущения, что рейд Марковцева, организованный конторой Матиаса, лишь отвлекающий маневр.

Полковник ФСБ Герман Адамский. Его имя с натягом, правда, созвучно с Максом Лазовским. Имя последнего часто мелькало в прессе и было связано с расследованием терактов в Москве, Волгодонске и Буйнакске. В одном из открытых писем двух карачаевцев (они признали себя соучастниками террористических актов) в Комиссию по расследованию говорилось: "...заказчиком операции по взрывам в России в сентябре 1999 года является Федеральная служба безопасности РФ. В этой связи неоднократно и точно упоминалась фамилия директора ФСБ... Общее число членов группы составляло, по нашей информации, более тридцати человек. Как руководителей среднего звена мы знаем только двоих: подполковник, татарин по национальности, кличка Абу-Бакар; полковник, русский по национальности, известный сотрудник российских спецслужб Макс Лазовский...[8]"

И все это дерьмо перекликалось со знаменитыми «учениями» ФСБ в Рязани и омрачено следующим фактом: Лазовский был убит накануне его санкционированного Генпрокуратурой ареста.

Натуральная перекличка, в которой пусть мутно, но отражалась частичка легенды Марковцева.

Призрачно. Только куда отбросить эти провокационные детали? Они давили сильнее установленных фактов.

Контролера КПП Валентина Сергеевича Щипачева оперативники привезли на Большую Дмитровку в начале восьмого вечера. Группа наружного наблюдения следила за ним в течение нескольких дней и не выявила ни одного контакта со службой безопасности банкира.

Скворцова ознакомилась с его биографией. Парень «чистый», боевой, полгода торчал в Чечне.

— Привет, Валя! — поздоровалась Катя. — Присаживайся. Я майор ФСБ Екатерина Скворцова. — И тут же применила известный прием. — Знаешь, почему тебя привезли в профильный отдел военной контрразведки? — Она дала посмотреть на выражение своих глаз: «Мы все знаем, колись».

На круглом лице Щипачева отразилось недоумение. С таким выражением обычно копаются в своей душе и перетряхивают совесть: «Что, где, когда я что-то натворил?»

Результатом своего «гнилого заезда» Скворцова осталась довольна.

— А привезли тебя вот за чем. Наше подразделение курирует предприятие, где ты проходишь службу. Хочу спросить, как работа идет, не обращался ли к тебе кто-нибудь в последнее время с безобидным предложением подкинуть информацию о твоем ратном труде.