Последний кольценосец

– Для этого тебе придется предъявить доказательства моей измены, а значит – отдать Совету палантир. Не лучше ли сохранить его для себя, а меня обратить в своего агента в окружении Владычицы? Я могу дать очень много – да ты и сам это знаешь…

– Ну ладно, хватит болтать! Лицом к стене, живо! Сесть на пол! На пол – я сказал!!! Чем ты прилепила его к «столику» – магией?

– Нет, просто клейкий сок анкасара, – сломанно подчинилась она и, глядя в стену, умоляюще проговорила: – Выслушай же меня…

– Молчать!!

Голос, произнесший «Молчать!!», был чуть задыхающийся: клофоэль Покоя за ее спиной, похоже, уже согнулся в три погибели, ощупывая нижнюю поверхность кристалла, – стало быть, пора! Ведя свой жалкий и бесполезный торг проигравшего, она в действительности все это время упорно пробивалась сквозь плотное, бьющее навстречу прибойными валами магическое поле Зеркала к липким серым нитям заклятия Паутины, которыми клофоэль Покоя опутал тролля. Любое заклятие несет неизгладимую печать личности того, кто его наложил, и потому снимать его может лишь он сам – для прочих это смертельно опасно и, как правило, бесполезно; по счастью, Паутина создается одним из простейших заклинаний, личностного момента в нем практически нет – голая техника, так что можно рискнуть… «Сейчас все будет зависеть от того, как поведет себя освобожденный тролль. Да, конечно, он сломан известием о том, что неведомым для себя образом выложил врагу все, что только знал; важно, однако, до какой степени сломан. Если совсем и превратился в медузу – тогда все, конец: а вот если он сумел остаться человеком и сохранил хотя бы желание рассчитаться с теми, кто хитростью принудил его к предательству, я сумею ему в этом помочь. Я – ему, а он – мне…»

В тот же миг Эорнис рванула Паутину, как рвут присохший к ране бинт – одним движением, иначе тут просто нельзя. Страшная, выворачивающая наизнанку боль на миг потушила ее сознание: вот каково оно – снимать чужие заклятия, даже если это такой пустяк, как Паутина, а снимает его не кто-нибудь, а эльфийская клофоэль… Вынырнула она из своего обморока по прошествии нескольких секунд, когда все было кончено. Клофоэль Покоя ничком лежал на полу возле самого Зеркала с нелепо вывернутой головой, будто пытаясь разглядеть что-то у себя за плечом, а тролль (надо думать, он обрушился со спины на эльфа, стоящего на коленях перед «столиком», и просто свернул тому шею – голыми руками) уже вспрыгнул на подоконник с явным намерением уйти – каковое намерение ни малейших препятствий со стороны Эорнис не встретило. «Высокочтимый клофоэль Покоя освободил тролля от заклятия и по неосторожности отвернулся, – усмехнулась про себя она, – а я просто ничего не успела… Все произошло до того неожиданно, высокочтимые члены Совета! Я безмерно благодарна покойному: не вызовись он сопровождать меня в башню – и на его месте наверняка оказалась бы я…»

Удивительную картину эльфийской столицы Кумай успел окинуть взором, лишь делая последний в своей жизни шаг, так что все эти башенки и висячие мостки тут же рухнули на него падающим театральным задником, а навстречу ему стремительно рванулись шестиугольные плиты двора. Последней же его мыслью стало:

«Гады, они ведь опять соберут меня из кусков…»

А что, может, и собрали бы (кому, в сущности, ведомы пределы могущества эльфов?), только вот времени на это им уже не было отпущено… Не только на это, но и вообще ни на что. Ведь солнце к тому времени успело доползти до зенита, и Эорнис, вынув палантир из защитного мешка с серебряной прострочкой, вплотную поднесла его к совершенно обезумевшему Зеркалу, готовому, кажется, ускакать прочь на своих гнутых мифриловых ножках. Выждав условленное время, клофоэль Мира совместила между собою пару оранжевых искр внутри магического кристалла и тем самым перевела палантир в режим «двусторонняя связь»…

ГЛАВА 67

Арнор, башня Амон-Сул – Мордор,

западный край кратера вулкана Ородруин.

1 августа 3019 года Третьей Эпохи, за четверть часа до полудня

– Держать!! – сплющенным в хрип голосом – скомандовал Гэндальф, будто бы сам удерживая на весу неподъемную тяжесть – да так оно, собственно, и было; то, что тяжесть эта не вещественная, никакого значения не имело. Маги Белого Совета – все четверо – остались уже совершенно без сил, и предобморочный пот густо катился по их завосковевшим лицам. Вообще-то для той работы им бы следовало встать пентаграммой, но теперь их числа хватало лишь на квадрат… Ах, Саруман, Саруман!..