Последний койот

— Мы местные, Босх, из Лос-Анджелеса. Мои родители перебрались сюда с Ямайки, когда мне было пять лет, и я посещала здешнюю школу. А сам ты откуда родом?

— Я-то? Да я всю жизнь здесь прожил.

Он решил не упоминать о тех пятнадцати месяцах, которые провел во Вьетнаме, и о девяти месяцах военных тренировочных лагерей в Северной Каролине.

— Что у тебя с рукой?

— Порезался, ремонтируя свое жилище. Когда у меня есть время, я, знаешь ли, плотничаю, делаю разные полезные вещи своими руками. Ну а теперь расскажи о своих успехах. К примеру, как обстоят твои дела в полицейском управлении Лос-Анджелеса.

— Трудности, конечно, есть. Тем не менее, я медленно, но верно обзавожусь там друзьями. Надеюсь, Босх, ты тоже станешь мне другом.

— Я согласен с тобой дружить в свободное от основной работы время. Но оставим это. Давай лучше взглянем на то, что ты накопала.

Она положила на стол папку из коричневого манильского картона, но официант — пожилой лысый человек с нафабренными усами — подошел к их столику прежде, чем она успела ее открыть. Кейша заказала сандвич с салатом и яйцом. Босх же попросил принести ему гамбургер и порцию жареной картошки. Молодая женщина нахмурилась, и Босх догадался, по какой причине.

— Ты что, вегетарианка?

— Точно.

— Извини. В следующий раз ресторан будешь выбирать сама.

— Заметано.

Когда она открывала папку, он заметил у нее на левом запястье несколько браслетов, сплетенных из окрашенных в яркие цвета суровых ниток. В папке находилась фотокопия небольшой газетной статьи. Судя по размерам, это была одна из тех заметок, какие обычно помещают в конце номера. Кейша вынула из папки копию статьи и передала ему.

— Думаю, это тот самый Джонни Фокс, который тебе требуется. Возраст совпадает, но в этой статейке его описывают совсем иначе. Ведь ты, помнится, назвал его белым подонком и отбросом общества.

Босх пробежал глазами начало заметки. Она датировалась 30 сентября 1962 года.