Последний койот

– У меня есть одно имя. Из прошлого. Этот парень был ходячим собранием всех пороков в конце пятидесятых и, возможно, в начале шестидесятых. Но с тех пор я потерял его след и полагаю, что он уже умер.

– Так тебя интересует некролог?

– Сомневаюсь, что мой герой относится к тому типу парней, о которых «Таймс» стала бы печатать некрологи. Это был во всех отношениях мелкий человечек. Я просто думаю, что если его смерть была безвременной, «Таймс» могла поместить по этому поводу небольшую заметку.

– «Безвременной»? Ты хочешь сказать, если ему вышибли из револьвера мозги?

– Ты правильно понимаешь ситуацию.

– Хорошо, я займусь этим делом.

Босху показалось, что в её голосе прозвучала некоторая заинтересованность. Кейша явно считала, что такого рода услуга с ее стороны упрочит их отношения и принесет ей дивиденды в будущем. Босх решил не рассеивать ее иллюзии.

– Итак, его имя?

– Его зовут Джон Фокс. Но обычно его называли Джонни. Последние мои данные на него относятся к тысяча девятьсот шестьдесят первому году. Он был сводником, подонком, отбросом общества.

– Это белый, черный, желтый или коричневый парень?

– Это был белый подонок.

– Ты знаешь, когда он родился? Это облегчит поиски, если вдруг обнаружится, что в газете упоминаются разные Джонни Фоксы.

Босх назвал год, месяц и день рождения Фокса.

– О'кей. Как мне тебя найти?

Босх продиктовал ей номер своего мобильника. Он знал, какая это отличная наживка. Можно было не сомневаться, что этот номер мгновенно перекочует в персональный компьютер Кейши в файл «Полицейские контакты». Она накапливала и берегла подобные сведения с таким же упорством и старанием, с каким иная дама собирает и хранит ювелирные изделия. Ничего удивительного: обладая номером его мобильника, она могла связаться с ним практически в любое время. Ради такой добычи стоило порыться в газетном «морге».

– Ладно, Босх. Я встала сегодня так рано, потому что у меня на утро назначена встреча с редактором. Но после этого я сразу же отправлюсь в наш газетный архив. И как только обнаружу там что-нибудь любопытное, сразу же тебе перезвоню.

– Если там найдется что-нибудь любопытное.

– Будем надеяться.

Повесив трубку, Босх съел немного кукурузных хлопьев из коробки и прослушал новости по радио. Он перестал подписываться на газеты из-за строительного инспектора Гауди, для которого оставленная на пороге почта являлась свидетельством проживания в назначенном на слом здании. Ничего из услышанного по новостным каналам его особенно не заинтересовало. По крайней мере о новых убийствах в Голливуде не сообщалось. Значит, он ничего не потерял.

Впрочем, одна новость, прозвучавшая после сообщения о положении на дорогах, привлекла его внимание. Обитавший в городском аквариуме в Сан-Педро осьминог вырвал щупальцами трубу из цистерны, обеспечивавшей циркуляцию воды в аквариуме. Вода вытекла, и осьминог умер. Активисты из организаций, боровшихся за сохранность окружающей среды, назвали это самоубийством. По их мнению, осьминог таким радикальным способом выразил протест против своего содержания в неволе. «Подобное только в Лос-Анджелесе возможно», – мрачно подумал Босх, выключая радио. Это такое жуткое, неприспособленное для жизни место, что даже морская тварь не выдержала и убила себя.

Потом Босх отправился в душ и долго стоял под его упругими струями, зажмурившись и подставляя падающей сверху воде лицо. Заканчивая бриться перед зеркалом в ванной, он снова отметил набрякшие мешки под глазами. Сейчас они казались ему даже более заметными, чем прежде, и отлично гармонировали с покрасневшими от недосыпа и вчерашней выпивки глазами.

Он положил бритву на край раковины и наклонился к зеркалу. Кожа была сероватой, как изготовленная из вторичного сырья бумажная тарелка. Оценивая мысленно свою внешность, он подумал, что когда-то считался весьма привлекательным мужчиной. Но больше таковым не является. Теперь он выглядел как сломленный и основательно потрепанный жизнью неудачник. Казалось, прожитые годы все ниже пригибали его к земле. Босх подумал, что сейчас напоминает одного из тех одиноких стариков, которых находят в постели мертвыми. Тех, что живут в полуразрушенных, загаженных домах или вообще не имеют определенного места жительства и ночуют в картонных коробках. Вот и он, Босх, больше походит на мертвеца, нежели на живого человека.

Он открыл аптечку со встроенным в дверцу зеркалом, и отражение исчезло. Исследовав содержимое стеклянных полочек, он наконец нашел то, что искал. Взяв флакончик мурина, Босх закапал в глаза щедрую порцию лекарства, вытер полотенцем заструившиеся по щекам слезы и вышел из ванной, не закрыв шкафчика, чтобы не поддаться искушению снова на себя взглянуть.