Последний клиент

— Как жаль! А такой с виду приличный господин! — Маркова опрокинула над головой бокал, как-то легко хохотнула и совершенно твердой походкой удалилась. Ключ от ее будущего остался лежать на столе, среди окурков и использованных липких стаканов.

— У вас украли автомобиль! — Это было первое, что услышал мсье Франс, войдя в помещение кафе.

— Вы так думаете?

— Да! И на моей памяти такое случается впервые… — Хозяйка была слегка взволнованна, и румянец, присущий, наверное, только жителям горной части Европы, приятно окрасил ее лицо. — Я не стала звонить в полицию… После вашего разговора с этим… Ну, вы понимаете… И вот, автомобиль…

— Простите, как к вам обращаться?

— Просто Анна.

— Красивое имя. А меня — Йоган. Правда, матушка называла меня Ян. Она из судетских чешек… А отец — немец… Вот так… Значит, вы говорите, кто-то похитил мой автомобиль?

— Высокий молодой человек. Лица его я не смогла рассмотреть… На нем была куртка с капюшоном. Типа армейской, с накладными карманами.

— Цвета хаки?

— Да, зеленоватого оттенка.

— И куда, как вы думаете, направился этот молодой человек?

— Да здесь всего два направления — в Лозанну и в Берн… Остальные дороги либо заканчиваются тупиком, либо пропадают вовсе…

— Вот как? А поточнее не можете описать угонщика? Он очень высокий? Выше меня на голову, на две? — Мсье Франс снял с головы шляпу, отмеряя полями предположительный рост негодяя.

— Может быть, на голову… — растерялась Анна. — Не знаю. И потом, зачем бандиту афишировать свою личность?

— Вот это вы подметили верно!

— Так вы звоните в полицию, пока он не удрал далеко!

— Чуть позже. Тем более что этот автомобиль я взял в прокат. И там, назло злодею, нет ничего особенно ценного — может быть, пара рубашек и прочие пустяки…

— Но это же преступление!

— Да, вы опять же правы. Пожалуй, я отправлюсь в отель и свяжусь с полицией…

— Вы можете позвонить с моего номера. Это меня нисколько не затруднит…

— Простите, Анна, но я лучше вернусь в отель. Всего наилучшего. — Мсье Франс приподнял над головой шляпу и, не глядя в глаза смутившейся женщине, покинул кафе.

Ничего-то ничего… Не считая видеокассеты из офиса Веттеншапена, комплекта запасных документов и служебного блокнота с адресами и телефонами различных лиц и компаний. Если человек, укравший автомобиль, из русской команды, то у мсье Франса возможны крупные неприятности. И кассета, как последний и неопровержимый документ. Ну, не настолько неопровержимый, но подтверждающий встречу Веттеншапена с русскими, которая, при определенной подаче, могла бы выглядеть как последняя и роковая… А теперь что делать? Умирать в этом дивном уголке пока рановато. И с этой изумительной женщиной вел себя недопустимо глупо. Назвал свое имя… Никогда такого не позволял! Мсье Франс был растерян и рассержен. Всему виной эта короткая, но страшная ночь! До какой же степени могут быть ужасны сны — по сравнению с реальными покойниками, совершенно безобидными и нестрашными. Лишь подсознание рождает чудовищ. И нет ничего страшнее памяти: кошмары мучают от случая к случаю, память же всегда при себе, как горб, как явный физический недостаток, который не дает покоя несчастному калеке. И днем и ночью, во сне или наяву, всегда и всюду. Мсье Франс знал об этом все.

Мать мсье Франса была чешкой, родом из Комарино, городка, расположившегося на левом берегу Дуная. Кроме воды, местного табака да старых верфей, в нем не было ничего. Если не считать цыган, поляков, венгров, румын и прочей славянской дряни, разбросанной по благодатным берегам этой реки. Отца своего, по преданиям, немца, мсье Франс не видел и в глаза — тот успел удрать еще до того, как маленький Ян родился на свет. А затем, как-то сразу, началась война и продолжалась пять лет. Но мать Яна, женщина, надо отметить, с определенными внешними достоинствами, недолго горевала по поводу бегства суженого и вызванных военными действиями неудобств. В их маленьком домике перебывало достаточно разного люда, не претендовавшего на высокое звание отца семейства и предпочитавшего жить, особо не раздумывая о завтрашнем дне.

За это время подрастающий Ян успел завершить свое образование — кое-как научившись считать и писать, он решил, что науки с него довольно, и отправился на вольные хлеба. Он думал не о том, как заработать побольше денег и обеспечить сносное существование матери, — прежде всего, он хотел бежать из дома, подальше от заступающих на вахту очередных отчимов, от выволочек по каждому незначительному поводу, от всего, что угнетало и унижало.