Последний Каин

Но он не стал ничего менять. Двоих оставшихся каинов поставили на старт и дали отмашку. Увы, борьбы в финале не получилось. Перед последней стенкой Муртаз приказал Георгию отстать, и тот послушно выполнил волю брата. Прибыв первым на финиш, счастливый победитель воздел к небу обе руки, словно забил победный гол в решающем матче. Этот же жест он повторил и после того, как нажал на клавишу висельного люка, отправив таким образом в почти полную уже яму труп своего последнего брата и конкурента.

Чичкофф следил за происходящим с нескрываемой скукой. Я почти жалел его: мне, оператору, было несравненно легче прятаться за глазком объектива. Думаю, мы оба вздохнули с облегчением, когда Муртаз гордо встал перед помостом, уперев руки в боки и ожидая обещанной награды. Не знаю, часто ли ему приходилось получать футбольные кубки в своем Самтредиа, а может, Зугдиди, — наверное, нет. Но, как и всякий истинный спортсмен, он жил ради подобных минут.

Стерев с лица зевок, продюсер поднялся со своего места.

— Посмотрите на него… — печально произнес он, глядя в объектив моей камеры. — Посмотрите на эту скотину, которую можно принять за человека только издали, с трибуны стадиона! Вот он стоит перед вами, настоящий Каин! Среди начавших эту игру были храбрые и непокорные, но они пали первыми, а послушный трус выжил. По этой полосе препятствий бежали добрые и злобные, фантазеры и реалисты, но все они в итоге оказались в яме, а равнодушное бревно торчит перед вами как ни в чем не бывало! Умные интриговали против хитрых, подлые против честных, развратные против благородных… и кто же победил под конец? Ни те, ни другие, ни третьи. Победила тупость! Нерассуждающая, бесчувственная, примитивная тупость! Справедливо ли это?

Чичкофф перевел дыхание. Глаза его снова пылали знакомым огоньком одержимости.

— О, да! — воскликнул он с новой силой. — О, да! Так оно и должно было случиться! Так оно всегда и происходило среди детей той несчастной земли, среди приговоренных с рождения братьев и сестер, среди навеки проклятых каинов! Всегда! Отчего бы и сейчас бревну не торжествовать победу?

Тяжело дыша и опустив голову, продюсер стоял на краю помоста. Последний Каин взирал на него снизу с комической смесью непонимания и беспокойства. Когда Чичкофф снова посмотрел в камеру, на лице его играла улыбка.

— Отчего? — повторил он свой вопрос. — Я скажу вам, отчего. Оттого, что на этот раз представлением командую я. Оттого, что происходит оно не там, в чертовых степях, лесах и болотах, а здесь, на моем острове! Здесь! Понятно?!

По знаку продюсера тихари подскочили к Муртазу. Не прошло и минуты, как он, обиженно моргая, стоял на люке, связанный и с петлей на шее. Чичкофф удовлетворенно кивнул.

— Настройте клавиши на две и можете отправляться.

Отправляться? Я посмотрел на корабль, стоящий на якоре в миле от берега. Из труб его поднимался дым! Мы готовились к отплытию, и это не могло не радовать. Смущало лишь одно: зачем Чичкофф убивает сейчас Последнего Каина? Не хочет выплачивать победителю обещанный миллион? Но что тогда будет с моим гонораром?

15.

Тихари закончили колдовать над рычагами виселицы и двинулись к моторной лодке. Это была та же четверка специалистов, которая готовила остров к конкурсу. Всех остальных Чичкофф отправил на судно еще накануне, а теперь уезжали и эти. Я мог только гадать, почему продюсер решил, что мы с ним должны задержаться здесь еще на какое-то время. Возможно, ему хотелось доснять кадры фона? Так или иначе, после отъезда последних тихарей на острове оставались всего лишь трое: сам Чичкофф, я и недоумевающий Муртаз, пока еще живой, но с петлей на шее.

— Что ж, господин Селифанский, — сказал Чичкофф, когда лодка с тихарями отчалила от берега. — Почему вы не спрашиваете, которая из двух клавиш ваша?

Я чуть не выронил камеру. Я молчал, пожирая объективом его насмешливое лицо.

— Что же вы молчите?

— Не знаю даже, что и ответить, господин Чичкофф… — насилу выдавил из себя я. — Я ведь всего лишь оператор. Я не задаю вопросов. Вы сами говорили…

— А вы камеру-то отложите, господин Селифанский, — усмехнулся он. — Это ведь так просто. Отложите. Отложите! Дайте мне сюда камеру!!

Продюсер выхватил видеокамеру из моих дрожащих рук. Почему-то я сразу почувствовал себя… как бы это определить?.. голым?.. Да-да, голым, словно с меня сдернули штаны посреди людной площади.

— Ну вот, — удовлетворенно констатировал Чичкофф. — Теперь вы уже не оператор.

— Не оператор? А кто я?

— Участник, — пояснил он. — Вы же прекрасно знаете, что обычно на шоу набирают восемнадцать актеров. Не шестнадцать, а восемнадцать.

— Кто же тогда восемнадцатый?

Чичкофф потешно оглянулся, словно ища кого-то.

— Вы видите здесь кого-нибудь еще, кроме меня?.. Восемнадцатый участник — это я, собственной персоной! Но хватит болтать. За дело, господин Селифанский. Ваша клавиша справа, моя слева. Ну…

— Нет… — я помотал головой. — Мы… я…

Вздохнув, он достал уже знакомый мне пистолет.

— Вы знаете правила, господин Селифанский. Если не он, то вы. Сначала. А потом все-таки он. Ведите себя разумно.