Последний из Рода

Это было сказано таким тоном, что никто не осмелился возразить. Видимо, сумку и гитару бросили в тот же дом, в котором заперли мать Нерьки, потому что вместе с принесшим их мужиком на улицу вихрем вылетела плачущая от счастья женщина, сгребла свою грозную дочь в охапку (я едва успела отобрать топор, а то чьи-нибудь ноги точно оказались бы ушибленными!) и принялась покрывать детское лицо поцелуями.

— Вот вам, забирайте, — швырнул мне вещи крестьянин. Хорошо, что гитара эльфийская, другая давно бы испортилась от такого обращения.

— Спасибо, — с самым невозмутимым видом ответила я, наклоняясь за сумкой и гитарой. — Вы очень добры.

«Очень добрые» крестьяне, кажется, потеряли ко мне всякий интерес. Не знаю уж как сообразив, что никто за мной сюда не явится, и что компенсировать свои переживания и потери моими вещами не получится, люди попросту разошлись по своим делам, оставив меня со спасенной девочкой и ее матерью.

И что мне делать дальше?

— Ну, я пошла, — куда-то в пространство бодро заявила я и зашагала в сторону той самой тропинки, по которой только что пришла. Эта дорога ничем не хуже других.

— Постой! — вырвалась от матери Нера. — Погоди! Тетя Нара, не уходи!

— Прости, Дитя, я должна.

— Почему?

На этот вопрос я ответа не знала.

— Надо.

Мать девочки куда-то скрылась, словно не хотела мешать прощанию. Вздор! Что я им? Чужой человек, завтра уже забудут…

— Прощай, ребенок.

— Погоди, тетя Нара!

— Ну, что еще?

— Возьми меня с собой!

У меня опустились руки.

— Дитя, зачем тебе?

— Я хочу уйти с вами! Огненный дядя сказал, что я буду Воином и сражаться рядом с ним!

— А он, случайно, не говорил, что тебе надо сначала вырасти? — говорю наугад, но понимаю, что права. И дело не только в ответном унынии девочки, но и в том, что Огненная Душа не заберет к себе такого маленького ребенка, если будет возможность подождать. У Огня тоже есть принципы.

— Ну, пожа-а-а-а-алуйста!

— Дитя, спасибо тебе за доброту и помощь, но ты останешься здесь. Будешь прилежно расти, слушаться маму и папу, заботиться о братике. Разве ему не нужна твоя защита?

Девочка морщится. Она еще ребенок, она не очень-то любит маленького братика. Смешная.

— У каждого из нас есть свой долг. Когда придет время, ты исполнишь свой, но не раньше.

Сажусь на корточки, обнимаю девочку. Странно, я больше на нее не сержусь. А раньше сердилась. Не за то, что пропала, не за то, что попала к разбойнику, не за то, что ради нее был ранен один человек и ушел в Огнь другой. А потому, что она, Огненная Душа, будущий Воин, была ему ближе, чем я. Я — другая, мы никогда не сможем друг друга понять. То существо, в которое превратился Тиан, отметило ребенка своим знаком. Я бы не согласилась на это ни за что на свете. Но что-то во мне бушевало от ярости, что своей для Тиана оказалась какая-то чужая девчонка — не я. Теперь ярость ушла.

— Прощай, Дитя. Будь счастлива, Нера Воин. Будь счастлива и достойна своего имени. Прощай.

Я уже почти дошла до тропинки, как в спину меня ударил женский крик.

— Госпожа, подождите! Подождите, госпожа!

Мать Неры. Если она тоже попросит взять ее с собой, я сойду с ума. Я медленно повернулась. Женщина протягивала мне что-то, завернутое в тряпицу. Я взяла и чуть не выронила из рук. Теплое.

— Сестра хлеба испекла, — улыбнулась мне женщина. — Вчера еще, но мы в печи держали. Вы уж не побрезгуйте.

Я сглотнула. Рано я разочаровалась в людях.

— Принимаю твой дар с почтением и благодарностью аи'ра.[12] — Я отвесила неуклюжий поклон, бережно взяла хлеб, убрала его в сумку — сейчас есть не хотелось совершенно, слишком многое случилось — и ушла. Больше меня никто не окликал.

Тиан

Всю дорогу до хижины я думал о том, что буду делать дальше. В деревню, и, правда, возвращаться не стоило. После того представления, что я устроил, меня не сожгут — утопят в ближайшей луже. А убивать… Убивать ради собственного выживания я не смогу. Это было бы недостойным: обнажить оружие против необученных крестьян.

Сабля валялась там, где я ее оставил. Огонь пожрал хижину и перекинулся на деревья. Но тут я был бессилен. Я только надеялся, что крестьяне догадаются вернуться сюда и уничтожить пожар.

Черный ворон укоризненно каркнул, когда я поднял Оружие. Дескать: «Тоже мне, Воин! Оружие бросил!» Я осторожно провел пальцем по резным перьям его распахнутых крыльев, извиняясь, обещая…

Сабля тут не при чем. Не Оружие виновно в том, кто я. Никто не виновен… Пусть я не менестрель, но даже я знаю, что нельзя стать Магом, Воином, Бардом, Убийцей… Нельзя стать — можно только родиться. Не мы выбираем путь — путь выбирает нас.

Что делать теперь, я не знал… Искать Нару? Но где и как? Да и захочет ли она меня видеть? Нет, не думаю. Это была ненависть в ее глазах — я уверен. Лис незаслуженно обвинил ее, но в одном он был прав: наши с ней дороги разошлись. Она больше не в безопасности рядом со мной. У нее есть гитара, есть немного денег — все будет хорошо, она справится. Моя менестрелька много сильней, чем мне вначале казалось. Я не нужен ей больше.