Последний из праведников

«Положи меня, как печать, к сердцу твоему, ха-ха!
Как печать, на мышцу твою, хи-хи!
Потому что сильна, как смерть, любовь».

Все уже хотят, чтобы скрипач умерил свой восторг по поводу свадьбы, но, к сожалению, нельзя прекратить пение, потому что в окнах поднимаются кулаки. Эрни считает, что одному из кулаков следовало бы подойти и вежливо сказать: «Дамы-еврейки и господа евреи, не так уж в мире весело, чтобы вы так залихватски играли на скрипках: каждый удар вашего смычка пронзает нам сердце: неужто в вас совсем нет жалости?» Но упрямые кулаки молчат, поднимаясь только издали, и получается, будто процессию никто не тревожит: все пары идут себе спокойно, изящно и томно поддерживая друг друга, как на приятной прогулке. Даже эта ласточка-скрипач, и та замедлила полет в знак недовольства кулаками: и в гостиную семейства Леви она входит под протяжный звук смычка и под душераздирающее пение:

Большие воды не могут потушить любви, и реки не
зальют ее, ой вэй, ой вэй, ой вэй! Кто это восходящая
от пустыни, опирающаяся на друга своего?

И где только господин Райзман раздобыл такой роскошный цилиндр, а дорогая мадам Тушинская — эту лисью шляпу, которая едва прикрывает затвердевшие у нее на шее бугорки? А этот оборванец, Соломон Вишняк, держит трость с золотым набалдашником между коленями и вцепился в нее обеими руками, будто боится, что она улетит.