Последний из Первых Миров - Эпоха Тишины. Том 2 (СИ)

— Кажется, что так. Я даже не знаю, как сюда попал. — тяжело и грустно вздохнул Лирой, почему-то глядя на свои руки, явно выделяющиеся страшными волнистыми шрамами под рукавами на запястье. — Уверен, что шел куда-то, и собирался сделать что-то очень важное. А теперь…просто пустота. Да еще и бухаю. Как обычно.

— Да…Хотел бы я знать, куда сам иду. — допил пиво из кружки Френтос, окончательно решив, что окружающую его компанию ему уже не оживить, и пить с ними дальше толку нет.

Он встал из-за стола настолько аккуратно, что даже не перевернул его вместе со всей посудой и самым разным мусором — на пол свалился только уже уснувший корчмарь. Поднятый им грохот на секунду оживил и Макауна, который изо всех сил старался оставаться в сознании, но из-за противоречий того сознания с его организмом, уже и сам едва держал глаза открытыми. Никак не успокаивающаяся собака совсем под своим хозяином Гоном, и без того едва держащегося на стуле, готового в любой момент на нее упасть, почему-то только теперь молчала как убитая, только грустными глазами прижатой к полу морды глядя на раскачивающееся от каждого своего дыхания тело хозяина.

— Было, конечно, очень весело, но мне пора в путь. — стараясь выглядеть настоящим дворянином, изобразил неловкий, но безусловно невероятно грациозный, поклон Френтос.

— Ага… — выдавил из себя Гон, уже героически стойко стараясь тихо побороть рвотные позывы.

Больше никто из собравшихся на слова Френтоса реакции не произвел. Они были уже слишком пьяны.

— Наверное, мне тоже нужно идти. Знать бы еще куда… — вздохнул Лирой.

Френтос прошел мимо него, со звоном расталкивая вокруг себя пустые бутылки ногами, сам уже отряхиваясь и оттирая тут и там выделяющиеся на фоне темно-серого бахалиба кляксы от коньяка, водки, и, в большей степени, пива. В промокшей до ниточки одежде он был уже слишком уязвим к сквозняку, идущему из закрытых, но кое-где дырявых дубовых дверей. Такой дырявой была почти вся корчма — у ее хозяина явно не хватало денег на ее ремонт. Хотя, судя по еще висящей в углах под потолком паутине, проблема корчмаря была точно не в деньгах, или, по крайней мере, не только в них. О том же говорило и его лежащее на полу лицо истинного ценителя алкоголя и сомелье собственного пола после постоянных попоек.

— Сходи в Ренбир. Там тебе наверняка найдут занятие. — кинул напоследок Лирою Френтос, уже быстрым и тяжелым шагом твердых ботинок с металлической вставкой по скрипучим голым доскам пола покидая корчму.

Лирой, разумеется, не ответил ему, хотя и серьезно задумался над его словами. Вдруг его почти осенило, что именно в Ренбир он и собирался идти, но не был уверен, куда ему идти в самом городе. До туда путь был не близкий, и ему придется потратить не менее двух суток, чтобы дойти до туда пешком. Мысли об этом только больше забили его голову — он даже не мог вспомнить, каким образом он добрался до корчмы, и как вообще раньше передвигался по миру, что уж говорить он пути к Ренбиру. В его голове буквально гулял ветер. Временами, этот ветер принимал в его сознании вполне материальный облик, и он даже видел в нем что-то похожее на человека, старого, с седыми волосами, закрывающими глаза. И, в то же время, все меньше этот облик напоминал ему облик человека.

Слабый теплый ветерок дунул в лицо выходящего из корчмы чуть подмерзшего Френтоса, а в глаза ему ударил золотистый, уже не столь яркий от времени суток солнечный свет. Облака пропадали в небе буквально на глазах, и совсем уж быстро за горизонт уходило солнце. Только его свет нес тогда окружающему миру хоть какое-то тепло, да и то становилось его теперь совсем мало. Расплавленным золотом отражалась в огромной грязевой луже впереди, на распутье, то вечернее небо, под которым то и дело в разные стороны пролетали птицы, кто каркая, кто чирикая, но все делая это как-то особенно беспокойно, будто не находя себе укрытия от предчувствуемой ими грядущей бури, и потому просто мечась кто куда. Ветра уже почти не было, и то, что встретило Френтоса в дверях, больше было похоже на простой легкий сквозняк. Совсем уже не колыхалась трава, не шуршала листва, и вся природа вокруг той корчмы затихла, как в самой корчме затихли и все ее посетители вместе с хозяином. Это можно было бы назвать идиллией, если не брать в расчет поднимающийся храп корчмаря из дверей позади Френтоса, и совершенно точно если не брать во внимание самого Френтоса, пускай нарушит он эту тишину только через несколько секунд, да довольно резко.

— Ты закончил? — вдруг едва не порезал уши Френтоса своей внезапностью и резкостью раздавшийся спереди металлический голос Ультры.