Последний из миннезингеров (сборник)

– Поверни ручку, зайди! – приказывает мне тихий, никому, кроме меня, не слышный голос.

Но нет. Из соседней двери появляется рыжий мужик с рыжими любопытными глазами. Я отскакиваю от своей, вернее, не своей двери и поспешно иду через коридор. Я здесь случайно. А назавтра снова стою у двери с золоченой ручкой.

В какой-то момент мне кажется, что я решился. И я поворачиваю золоченую ручку! Я! Поворачиваю! Золоченую! Ручку! О чудо! Дверь открывается, но я вижу лишь письменный стол, за которым сидит какой-то всклокоченный парень и что-то неуверенно пишет то ли на бланке, то ли не страничке, вырванной из записной книжки. Он медленно поворачивает голову, и я – о ужас! – закрываю уже приоткрытую дверь и опрометью несусь оттуда прочь.

Сейчас я снова у этой двери. Сегодня я стою там долго и не прячусь от людей, потому что решился. Окончательно решился зайти. Я поворачиваю золоченую ручку и толкаю свое тело в дверной проем…

Страхи

Шарк-шарк. Шарк-шарк. Шарк-шарк…

Тяжелым февральским вечером Одинцов разметал от снега асфальт у подъезда, потому что на дверь его однокомнатной квартиры повесили дежурную табличку. Одинцов мел-мел снег и вспоминал то, что было раньше.

Шарк… Шарк-шарк… Шарк…

В детстве он боялся, что у него умрет мама. А еще – что умрет он сам. Когда стал подростком, боялся, что умрет отец. В тревожном юношестве боялся, что ему изменит любимая девушка. Когда стал зрелым мужчиной, боялся, что от него уйдет жена, а еще – что он потеряет работу и останется в нищете. В пожилом возрасте он испугался старости. К старости он ужаснулся одиночеству и снова, как в детстве, начал бояться смерти.

Шарк-шарк. Шарк… Шарк-шарк…

Когда его били, он давал сдачи. Когда хамили, огрызался в ответ. Бывало, проигрывал в карты много денег и пил неделями. Его уважали друзья, любили женщины. Но при этом он все время чего-то боялся…

Шарк-шарк. Шарк…

Мама у него умерла так давно, что уже перестала сниться своему сыну. Отец погиб еще раньше. Первая любовь наставила ему рога. И вторая. И третья. Жена ушла, устав жить с трусом, который вдобавок и работу сразу после ее ухода потерял. Потом Одинцов нашел новую работу, но трудился там без удовольствия и за гроши. А жениться так больше и не женился. Состарился он незаметно и рано.

Шарк…

Неожиданно Одинцов подумал, что успеет еще много раз напиться крепкого чаю, прочитать десяток книг, дождется лета и будет бродить по лесу; что в августе, когда белые ночи сменятся ночами темными, он разложит на подоконнике своей холостяцкой кухни грибы, будет чистить их и смотреть в темноту на редкие огоньки звезд; он понял, что больше в этой жизни не боится ничего, почувствовал, что любит жизнь и любим жизнью, домел мостки, улыбнулся и пошел к себе – спать.

Шарк-шарк. Шарк-шарк. Шарк…

Ведьма

Ведьма была одна, и поэтому ведьма была очень злая. Соседи напоминали ей о том, что она – ведьма и что она – одна, поэтому она жестоко мстила соседям.

Пару, жившую через дорогу, Алексея и Александру, она сглазила в ноябре. Тихо мела снег и улыбалась в платок, слыша ругань, доносившуюся из окна кухни. Когда Алексей повесился, она громко засмеялась во сне и не вышла за калитку, когда через три дня Алексея выносили из дома. На Александру ведьма навела порчу через десять лет. Ведьма часто навещала высыхающую заживо женщину, приторно ойкала и качала головой, а когда мела снег, все улыбалась и улыбалась в платок. И только когда к умирающей приходил священник, отчаянно кривилась.

Уходив родителей, она принялась за детей. Однажды ведьма придумала извести их одновременно. Как раз в тот день, когда старший приехал к младшему погостить. Оба парня были взрослыми и женатыми. Старший воспитывал сына. Через месяц от младшего ушла жена. И в тот самый момент, когда он позвонил женщине и сказал, что хочет развода, старший врезался на своей машине в другую машину. Он ехал из больницы и вез домой ребенка.

Но что-то помешало ведьме. Точно так же, как несколько лет назад, когда она уже пыталась сглазить младшего – он тогда начал сильно пить, но неожиданно женился и пить перестал. И сейчас младший не развелся с женой, а старший, разбив машину, остался цел и ребенка своего спас. Ведьма, лежа в своей тесной кровати, заворочалась и заскрипела зубами.

Она еще не единожды наводила порчу на старшего и младшего сыновей Алексея и Александры. У парней происходило много всего плохого, но они каждый раз почему-то выживали.

Ведьма постарела. Она чувствовала, что стареет, и уже подумывала, кому бы передать страшный дар, полученный еще в прошлом веке в наследство от бабки, такой же ведьмы. Но перед этим нужно было закончить дело всей ее жизни. Когда сильно заболела другая соседка, тоже старуха, ведьма поздно ночью пошла к ней.

– Хочешь пожить еще немного? – спросила, наверное, ведьма.