Последний из миннезингеров (сборник)

– Придурок, – пожала плечами жена, рисующая плакат ко Дню защитника Отечества.

Накануне она сказала мужу, что беременна и что аборт делать не будет ни в коем случае.

Назавтра Дмитрич рассказывал детям про Шолохова.

– …в плен к самому батьке Махно…

– А кто такой Махно? – неожиданно заинтересовалась Настя Шемякина, чему-то загадочно улыбаясь, словно чуя в словах учителя некий подвох.

– И почему «батька»? – хором заинтересовались матюгальщики, надеясь таким образом попасть в поле зрения Насти Шемякиной.

Глаза Дмитрича под очками загорелись огнем то ли педагогического вампиризма, то ли преподавательского донорства.

– Махно – один из героев Гражданской войны. Сначала он воевал на стороне красных, потом перешел на сторону белых, а после этого воевал… сам по себе, что ли. Называл себя анархистом. А батькой он стал после одного случая. Однажды у Махно осталось всего ничего бойцов – человек двадцать, не больше. Их преследовали интервенты и обложили остатки отряда в окрестностях одного хутора. Бойцы были изранены, голодны. Махно предложил им не ждать, когда их добьют в лесу, а самим напасть на врагов, тем более что иноземцы притесняли местное население, бесчинствовали, как хотели. Интервенты расположились около рынка. Махно со своими людьми под видом крестьян с обозами приехал на площадь. А в обозах под сеном были спрятаны пулеметы. В условленный момент сено полетело в стороны – и человек двести интервентов после короткого яростного боя остались лежать на площади. Тогда и раздалось от простых людей, хуторян: «Ой, да ты батько! Да ты наш батько!» Так Нестор стал батькой Махно…

Дмитрич в ходе рассказа разошелся, очки его запотели, лицо покраснело, а нос – так тот просто побагровел. Пот выступил на висках литератора. Борода как-то сама собою взлохматилась. Казалось, что он сам только что влетел в класс оттуда, с площади, на которой отчаянные махновцы крошили то ли белочехов, то ли румын…

– А-га-га-га-га! – засмеялась вдруг Настя Шемякина.

И Дмитрич окончательно вернулся в 2010 год.

– В чем дело, Настя? – удивленно поинтересовался он.

– А-га-га-га-га… – продолжала смеяться Настя.

– Ы-ы-ы-ы, – не понимая, в чем дело, поддержали красавицу ее поклонники-матюгальщики.

– Хи-хи-хи-хи, – занялась Джульетта, тоже не разобравшись, в чем дело, но не желая ударить лицом в грязь, если вдруг Настя смеется по делу.

– Го-го-го, – осторожно поддержал подругу Ромео.

Третьегодницы робко улыбались, боясь ошибиться и думая об оценке за четверть.

– В чем дело, Настя? – уже громче повторил Дмитрич, не то испугавшись за здоровье первой красавицы, не то обидевшись на нее.

– Аааа… Фамилия какая прикольная – Мах-но! – с удовольствием протянула Настя и застонала, не в силах больше смеяться.

Перестали смеяться и остальные.

– Дура! – фыркнула Джульетта.

– Сама, блин, дура, – поставила ее на место Настя Шемякина.

– Настя, – осторожно начал Дмитрич, – понимаешь, Махно – украинец. На Украине у людей фамилии, несколько не привычные нашему уху. Ющенко, например. Наливайко. Хметь. Если бы ты училась в украинской школе, фамилия Шемякина тоже могла бы вызвать там улыбку…

– Не! – подумав секунду, покачала головой Настя. – Махно – прикольная фамилия, а Шемякина – нор-рмальная.

После этого Настя, тряхнув головой, снова довольно громко рассмеялась.

Дмитрич пожал плечами и почему-то стал вспоминать, какое сегодня число и когда он последний раз принимал на грудь.

14

Как-то раз, еще по весне, Дмитрич решил: этих детей невозможно научить систематически читать, так научу же я их хотя бы систематически мыслить.

С этим он начал чаще обычного проводить сочинения. Однако и здесь возникли трудности. Трудности заключались в том, что сочинения дети писать, во-первых, не хотели, во-вторых, не умели, в-третьих, не учились.

Тогда литератор пошел по пути медленного трудного роста обучаемых и воспитуемых, а вернее, труднообучаемых и невоспитуемых. Для начала он всему 106 наставил двоек, ибо ставить двойки 106 было за что.

– Какие будут вопросы? – едко поинтересовался Дмитрич, выдав первую партию работ, в которых, без исключения, значилось «Оц. 2/2».

Народ безмолвствовал.

– Есть… один, – после некоторой паузы произнес первый из матюгальщиков.

– Пожалуйста, – кивнул Дмитрич. – Пожалуйста, – еще раз повторил он и зачем-то снял очки.

– Что такое «Оц»? – поинтересовался второй матюгальщик.

– «Оц» – значит оценка! – пожал плечами литератор.

– А-а! – протянул первый матюгальщик несколько разочарованно.

– А мы-то думали, что «Оц» – это ваша фамилия, – поддержал первого матюгальщика второй.

– «Оц» – это оценка! – на всякий случай повторил Дмитрич. – И оценки у всех вас неудовлетворительные. А значит, чтобы улучшить оценку, вам нужно что-то делать, и я предлагаю всем вам выполнить работу над ошибками. Оформлять ее нужно следующим образом…