Последний из Баскервилей

Про Джека Степлтона, последнего из Баскервилей, Мортимер мне уже рассказывал и достаточно подробно. Энтомолог, бывший учитель, не от мира сего, живет с сестрой, старым слугой и экономкой. Болота знать конечно мог, но вообще-то он переехал сюда не так уж давно и на местного не тянул. Кроме того, был еще один нюанс: неподалеку деревня. Где ему было незаметно держать собаку? Конечно принцип: "Ищи, кому выгодно" никто не отменял и подозрений против него довольно много, но всё это именно подозрения.

– А эти прямоугольники на карте, неподалеку от Меррипит-хаус?

– Фермы. Гай-Тор и Фуллмейр.

Примерно пара миль между ними… Собаки там наверняка есть, вполне возможно, найдутся и черные. Кому-то могла прийти в голову дурацкая мысль намазать морду одной из них фосфоресцирующей краской и выпустить побегать. Хотя… Бежать ей оттуда до места гибели сэра Генри далековато! И в чем для фермера может заключаться мотив убийства? Баронеты не платили за молоко? Ха-ха!

– Это что за особняк?

– Лафтар-холл. Принадлежит некоему Франкленду. Это полоумный старик, спустивший всё свое состояние на судебные издержки.

– Он там один живет?

– Совершенно один. Жена давно умерла, а его единственная дочь Лора сейчас проживает в поселке Кум-Трейси. Они почти не общаются. Я знаю, что у него подагра, но ко мне он не обращался.

Тоже подозрительный тип. Живет в одиночестве, местность наверняка знает. Что, если у сэра Генри была связь с его дочерью и старик этого не одобрил? Как раз ему проще всех остальных было завести собаку. Надо будет с него и начать!

– Как бы мне с ним познакомиться, не вызывая подозрений? – спросил я. – Да и вообще нужно какое-то правдоподобное прикрытие. С чего бы лондонцу ехать в Девоншир? Можешь что-нибудь предложить, Джеймс?

– Как вариант: ты мой друг и заинтересовался моими исследованиями в области антропологии. Я там, видишь ли, раскапываю древний могильник и это очень не нравится Франкленду.

– Он что, против археологии?

– Нет. Он против нее ничего не имеет, но по его мнению я разрыл могилу без согласия ближайших родственников покойного. Собирается подать на меня в суд.

– А ты объяснял ему, что закон не имеет обратной силы?

Мортимер взволнованно поправил очки.

– То есть? Как это не имеет? Объясни пожалуйста.

– Вот так. Закон принят в прошлом веке, а могильнику сколько лет?

– Примерно восемь тысяч.

– Ну вот. Закон не может регламентировать те события, которые произошли до его принятия. То есть копать можно спокойно, если конечно при этом не нарушаются другие законы.

Доктор был весьма удивлен. Видимо с юриспруденцией он был знаком слабо, а вот меня общение с Шерлоком Холмсом кое-чему в этой области научило, хотя сейчас я трактовал ее принципы достаточно вольно.

– И самое главное, Джеймс! – напомнил ему я. – Никому нельзя говорить, что я друг Шерлока Холмса. Убийца, кто бы он ни был, сразу поймет, зачем я здесь, а это может быть очень опасно. Для всех, кроме тебя, я – обычный военный хирург, приехавший в отпуск после ранения.

Глава четвертая. Встреча на болотах

Маленькая станция, названием которой я так и не поинтересовался, встретила нас тишиной раннего утра, которую нарушал только щебет птиц. Мы с Джеймсом были единственными пассажирами, которые проснулись в такую рань, чтобы осчастливить это захолустье своим присутствием. Кроме нас на перроне стоял лишь зевающий во весь рот станционный смотритель, удостоивший меня лишь мимолетного взгляда, но приложивший руку к фуражке при виде Мортимера. Не удивительно. Местный доктор должен был являться значимой фигурой в этой глуши.

– Дождемся извозчика, или пойдем пешком? – спросил мой друг.

– А что дольше?

– Примерно одинаково. До усадьбы около четырех миль и еще пара до Гримпена. Я хожу быстро и через полтора часа уже был бы на месте.

– Что же, мне тоже не привыкать таскать свой саквояж. Давай прогуляемся.

Зря я на это согласился! Прогулкой это и не пахло, скорее призовым забегом. Мортимер переставлял ноги с методичностью поставленного на частый ритм метронома, а его трость отбивала удары по наезженной дороге, как молоток. Уже на второй миле я запыхался и мне пришлось призвать на помощь свою армейскую маршевую выучку. Мы пошли в ногу, я даже начал насвистывать марш нашего полка.

Дорога долго шла между зарослями кустов, из которых то тут, то там поднимались высокие сосны, а потом с возвышенности перед нами открылись знаменитые торфяные болота, затянутые полупрозрачным утренним туманом. Солнце только что поднялось над горизонтом и тени от растущих на торфянике чахлых кустов прочерчивали дымку ломаными тенями. Странно, но я не ощутил запаха сероводорода, обычного для такой местности. Пахло скорее полем и скошенной сохнущей травой.

Я сказал об этом Мортимеру. Тот согласился и добавил: