Последний интегратор

На самом деле, я видел, что все упрёки, которые Евгения обращала в адрес Жебелева и Карапчевского, были игрой. Она вовсе не сердилась. Все они беззлобно перешучивались, как старые знакомые. Как мы с Артёмом и Денисом. Хотел бы я быть своим и в этой компании.

Карапчевский с женой и Жебелевым присели за стол и продолжали говорить о своём. Евгения повернулась и включила радио. Негромко запиликала скрипка, её поддержало фортепиано. Лиза, перекинув косу через плечо и поджав одну ногу, уселась на диван и углубилась в мнемоник.

Я, попросив разрешения, копался в книжных полках. Чего тут только не было. Кроме первого издания «Академики», ещё десятки старых книг — собрания сочинений классиков, исторические труды, мемуары, статистика, альбомы по изобразительному искусству. Были и более новые издания. За подборками толстых журналов пряталась папка «О-ва (I)». Вот она где лежит! Надо будет запомнить.

На соседней полке стояли совсем новые книги. Среди прочих романов — последний роман интересного писателя. Тот самый исторический детектив. Я оглянулся на Карапчевского. Значит, у него уже была эта книга, а он виду не подал. И его жена тоже. А могли бы меня высмеять. Хорошие люди хороши во всём.

Я отошёл от полок и стал смотреть картины. Два портрета Карапчевского — совсем молодого и теперешнего, без бороды и с бородой. Портреты Жебелева, Никиты Максимовича, каких-то неизвестных мне людей. Портрет маленькой девочки с тёмно-каштановыми волосами и круглым лицом, которая прижимает к себе книгу. Небоскрёбы, в которых отражаются облака. Знакомый двор с сиренями и черёмухами. Слияние Туганки и Ерги, а вдали — дымка Островов.

На всех картинах была одна подпись — «Карапч…». Неужели Александр Дмитриевич? Или Никита Максимович? Никогда не слышал, что они занимались живописью. Это не Лиза — на детские рисунки не похоже. Я посмотрел на подпись внимательнее: «Карапч…я». Ну, конечно, это Евгения! Все в этом семействе талантливы, и каждый талантлив по-своему. Разве не счастье, что меня сюда приняли?

Мой взгляд упал на лежавшую на телефонном столике газету «Хронос». На первой полосе подробно писали о выступлении первого консула.

«Господин первый консул подчеркнул, что наши корни не только в Риме и Греции, но и в Египте: „Римляне учились у греков, а греки — у египтян. Я не призываю отказываться от римского права и греческой философии. Я призываю вернуться и к египетской мудрости. Всеохватной, универсальной мудрости“. Последние слова были встречены бурными аплодисментами».

* * *

Прозвенел дверной звонок. Карапчевский со словами: «Вот и Никмак», — пошёл открывать. Послышался голос Никиты Максимовича. Все поднялись, чтобы приветствовать Бульдога. Лиза скривила недовольное лицо, поджала под себя вторую ногу, и снова уткнулась в мнемоник.

Никита Максимович тоже приготовил для Евгении тюльпаны, а для Карапчевского — сверкающую двухпудовую гирю. Гирю, пыхтя и кряхтя, внёс грузчик в фартуке, который тут же удалился.

— Никита, ты с ума сошёл! — сказала Евгения.

— Саша от тебя скрывает, но врачи ему посоветовали больше физических упражнений, — сказал Никита Максимович. — Сидячий образ жизни приводит к известным последствиям. — Он погладил свой живот.

— Да я же её не подниму, — сказал Карапчевский.

— А ты постепенно.

Никита Максимович опять открыл дверь. Вошёл тот же грузчик с напарником. Первый нёс гирю пудовую и гирю в полпуда. Второй нёс гирю в четверть пуда и совсем крохотную, для детской ручки. Они получили чаевые и удалились окончательно.

— Начни с вот этой. — Никита Максимович передал Карапчевскому гирю-крошку.

— Это тебе такие подарки нужно дарить, — сказал Жебелев.

Никита Максимович вместо ответа взялся за пудовую гирю… Евгения опять ойкнула. Никита Максимович передумал и взялся за двухпудовку. Все разошлись, как будто он собрался метать этот ужасный снаряд. Никита Максимович напрягся, рванул гирю до груди, начал толкать руку вверх, почти разогнул руку… Но в самом конце не смог преодолеть страшную дрожь и сдался.

Мы вернулись в гостиную. Лиза не обратила на нас внимания.

— Для нового поколения, — сказал Никита Максимович и положил на стол «Чёрную землю фараонов» в новом издании.

— Лиза, это для тебя, — сказал Карапчевский.

— Спасибо, — буркнула Лиза, не поворачивая головы.

— Избаловали, — сказала Евгения. — Никита, ты посмотри, что Серёжа подарил нашей Лизе. Теперь наша принцесса не хочет видеть никаких книг.

Никита Максимович пригляделся к игрушке.

— Женя, это чрезвычайно полезная вещь для учёбы, — сказал он.

— Сговорились, — сказала Евгения. — Трое против одного. Против одной.

— Саша, на два слова. — Никита Максимович потянул Карапчевского, а заодно меня в коридор.

Евгения посмотрела нам вслед, но ничего не сказала.