Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

В соответствии с документами о рождении и крещении Георгия развод его матери был оформлен ко времени появления ребенка на свет. Но это неправда. Все события, связанные с тем, чтобы мальчик не носил чуждую ему фамилию, были «исправлены». Восторжествовала истина высшая, а не формальная. И этому нужно только радоваться. Вульферт вынужденно дал согласие на юридический отказ от ни в чем не повинного ребенка. Совесть и деньги стали фундаментом его решения.

13 ноября – спустя шестнадцать недель после рождения мальчика и почти восемь недель после его крещения, император Николай II подписал Указ Правительствующему сенату, который не подлежал публикации. В нем сказано: «…сына состоящей в разводе Наталии Сергеевны Вульферт, Георгия, родившегося 24 июля 1910 года, Всемилостивейше возводим в потомственное дворянское Российской империи достоинство с предоставлением ему фамилии Брасов и отчества Михайлович». Фамилию мальчику дали по названию имения Брасово, которое досталось великому князю Михаилу по наследству от умершего брата Георгия.

Указом императора мальчик был официально признан сыном великого князя Михаила Александровича, и в то же время имя отца сохраняло инкогнито. Социальное положение ребенка было определено как «потомственный дворянин», но – без титула. Георгий Михайлович Брасов – вот та милость, которую оказал родному племяннику Николай II.

Михаил и Наташа вздохнули, наконец, с облегчением. Они могли теперь позволить себе уехать за границу, а окончательные переговоры с Вульфертом должен был провести Алексей Матвеев. Этот многоопытный юрист и терпеливый по природе своей человек знал, как лучше всего воздействовать на Владимира, который хотел получить за «отказ от отцовства» как можно больше денег. Сумма сделки официально не разглашалась, но это «секрет Полишинеля». Спустя годы Михаил Бахрушин, близкий знакомый родителей маленького Георгия, написал внучке Наталии Сергеевны, Паулине Грей, что выплата Вульферту составила 200 000 рублей.

Этот «выкуп» действительно оказался неслыханной суммой, даже такой богатый человек, как великий князь Михаил Александрович, с трудом нашел деньги, чтобы покрыть его. А вот для Владимира Вульферта, отнюдь не страдавшего от скромности, когда речь шла о достижении собственных целей, эти средства положили начало финансовой независимости. Вот уж правильно в народе говорят: «деньги к деньгам». Должность в Кремле он получил очень выгодную, а вскоре и женился так, что многие позавидовали – на дочери богатого московского купца Петухова. Жизнь его явно стала налаживаться. Кстати, жалеть о том, что отказался от надуманного «отцовства» со временем у Владимира не осталось причин: вторая жена родила ему двух дочерей.

А вот дело маленького Георгия Брасова, хоть поручик Вульферт и отказался от него официально, долго еще не было завершено. Исправления, сделанные в нем, имели оборотную сторону. Документы прошли множество инстанций, и минуло более двух лет после рождения мальчика, когда, наконец, 1 сентября 1912 года они оказались, наконец, в порядке. Теперь матерью мальчика официально считалась не мадам Вульферт, а мадам Брасова. Георгий был полностью узаконен в правах.

Наталья могла теперь с наслаждением вдыхать воздух свободы. Вульферт… а кто такой Вульферт? Она навсегда вычеркнула это имя из своей памяти и сердца. Спустя годы, она, вспоминая юность и раннюю молодость, говорила лишь, что когда-то была замужем за музыкантом Сергеем Мамонтовым, и у них есть общая дочь. О втором браке она даже не упоминала. Память о нем стерта до основания – словно Владимира Вульферта и вовсе не было в жизни Наталии Сергеевны.

Сам же он, имея новую семью, вряд ли забыл первую, пусть и оказавшуюся неверной, жену. Потому что, несомненно, продолжал любить именно ее. Княгиня Лидия Васильчикова, оказавшаяся по воле обстоятельств в 1918 году вместе с Н. С. Брасовой в Чека, вспоминала об одной встрече в Первопрестольной, состоявшейся после ее освобождения: «Письма, не только из-за границы, но и из оккупированных Германией областей, доходили до Москвы редко, да и то не иначе как с оказией. Домовые комитеты заменяли газеты и известия, получаемые одним из его членов, становились достоянием других. Однажды поздно вечером, войдя в столовую тети Машеньки Катковой, я застала заседание домового комитета. Ввиду того, что я только что была выпущена из Чека, то представляла собой новинку, которой угостили собравшихся, и меня забросали вопросами. Один из присутствующих спросил меня, правда ли, что я сидела в одной камере с Наталией Сергеевной Брасовой, и добавил: “А ведь эффектная женщина! Не правда ли?” По счастью, я ответила: “Не только эффектна, но прямо красавица!” Я заметила, что, пока он меня подробно расспрашивал про ее здоровье и про известия, полученные ею от великого князя Михаила Александровича, остальные члены комитета смотрели на нас с некоторым беспокойством, и когда заседание кончилось и они разошлись, я узнала, что господин, принимавший такое участие в Н. С. Брасовой, был ее вторым мужем, Вульфертом».