Последний император

Беспокойство, причинённое его близким, он простить не мог, и уж тем более подобное оскорбление, нанесённое его гордости. Он не для того растил с нуля лучшую в мире гвардию, чтобы она восстала против него, не для того он строил военные академии, чтобы офицеры, взращённые в них, восстали против него, поддавшись уговорам лжецов и предателей. Не для того он эту страну вытаскивал из недр глубокой бездны заднего прохода, чтобы она его так гнусно предала во имя каких-то там «республиканских» идеалов.

Сам факт подобного гнусного предательства был для него столь страшным оскорблением, что он решился на корню УНИЧТОЖИТЬ всех предателей, повесив каждого аристократишку, участвовавшего в этой «революции», на виселице, а если придётся – отрубив голову на гильотине, будто какого-то пойманного за руку вора.

Не слушая уговоров Аэция и Бонифация, не веря их словам о том, что гвардия вынуждена участвовать в восстании и что она тут же предаст своих руководителей, стоит ей обещать помилование (пускай даже с разжалованием). Не найдя понимания, они были вынуждены лишь молча повиноваться приказам Валентиниана…

– Бонифаций, приступай к блокаде портов под контролем повстанцев. Если мы прямо сейчас блокируем Рим с моря, то мы прервём их сообщение с остальной Империей. Кроме того, лишённый поставок зерна извне, он быстро сдастся, будучи не в силах прокормить себя самостоятельно, – разумеется, не сможет. Как трёхмиллионный город вообще может прокормить себя самостоятельно? Другое дело, простит ли ему Империя голодную смерть тысяч людей…

– Будет сделано, Ваше Величество! – впрочем, кого это вообще когда-либо смущало?

– Аэций, ты уже подготовил к выходу корпус? Нам нужно ударить сейчас, пока их солдаты ещё не успели отдохнуть, после чего тут же снять осаду с дворца и приступить к штурму столицы, пока они ещё не организовали там оборону… – с одной стороны, Валентиниан прав – подавить восстание нужно было как можно быстрее, тем более что повстанцы угрожают семье императора. С другой стороны…

– Ваше Величество, я подготовил корпус, но… – были определённые НО, которые ставили императора в невыгодное тактическое и стратегическое расположение.

– Но..? – о которых Аэций не побоялся рассказать императору.

– Мой гвардейский корпус состоит почти целиком из кавалерии. Мои солдаты, конечно, обучены пешему бою в линейном строю, но, объективно, они не ровня римской гвардии. Я прекрасно знаю, что в схватке линия на линию с гвардией эти бойцы, при всём моём уважении к ним, как к превосходным всадникам, они проиграют без шансов, я это знаю. В конце-то концов, я сам командовал ими, я ручаюсь головой за то, что это лучшие бойцы во всей известной мне вселенной, пытаться победить их спешенным кавалерийским корпусом – безумие. Тем более что у врага серьёзное, почти двукратное, преимущество в артиллерии. Кроме того, у нас вообще нет осадных орудий, так что даже в случае победы мы не сумеем не то что штурмовать, просто осадить Рим, который охраняют несколько мощнейших бастионов и его толстенные крепостные стены… – а их было много, очень много, и эти «но» ставили под очень большое сомнение успех предприятия Валентиниана. Впрочем, из уважения к Аэцию он выслушал их все. Другое дело, что большую часть из них он итак уже знал. Кроме того, он был к ним готов. Он знал, что победит и на то, по его мнению, было две причины.

Во-первых, в римском арсенале, из которого, очевидно, и заимствовали восставшие артиллерию, не были представлены все последние имперские военные разработки, там была лишь новенькая артиллерия. Например, там не были представлены новейшие достижения технической мысли империи, такие как танк и биплан…

Глава 58. Бой оркестра

Впрочем, «танк» и «самолёт» – слишком громкие слова для того, что подразумевается под этими словами. Под первым словом пряталась далёкая от завершения разработка простейшего танка времён первой мировой войны вроде британского «Mark V». Проблем при его разработке было очень много.

Во-первых, просто в силу ещё не раскрутившейся (в умах людей) индустриальной революции очень многие вещи приходилось придумывать с нуля, имея при себе лишь концепцию.

Например, прежде чем приступить к деятельной разработке танка, учёные Валентиниана несколько лет ломали голову над индустриальным производством простых заклёпок, гусеничной ленты танка, его пушечным и пулемётным вооружением, а также двигателем.

Больше всего проблем возникло, естественно, с двигателем танка. Император подал им идею карбюраторного двигателя, но помочь хотя бы чуть-чуть больше уже попросту не мог, ибо отсутствовало необходимое образование и, соответственно, знания.

В результате его создание затянулось на 4 года, да и то он всё ещё был слишком сырой для промышленного производства и массового использования. Он часто самовозгорался, глох и всячески измывался над своим экипажем и, в частности, техником. Императора это, впрочем, не смущало. Он приказал изготовить за баснословные деньги 28 образцов, на основе которых и будут создаваться будущие модификации.