Последний игрок судьбы

Заделав пробоины и подлатав паруса, работорговцы хотели было покинуть этот пустынный берег, но все усилия оказались тщетны: ни под парусами, ни на веслах они не смогли отойти дальше выстрела из аркбалисты.

Мысль обследовать остров пришла в голову их вожака по тем же причинам, что и давеча киммерийцу. Если неведомые чары не позволяли кораблям уйти, значит, где-то должен был скрываться их источник. Сделав вылазку, пираты не нашли ни единого разумного существа, зато обнаружили множество древних построек, почти полностью скрытых густыми зарослями.

Пресной воды в источниках и озерах хватало, непуганая дичь водилась в изобилии, а остров был достаточно велик — сие обстоятельство заставило работорговцев построить укрепленный лагерь и продолжать обследования в надежде обнаружить искомое.

Искомое же никак не хотело обнаруживаться. Люди излазали остров вдоль и поперек, заглянули во все полуразрушенные строения, приподнимали с помощью рычагов тяжелые плиты, проламывали стены и даже поднялись на вершину горы, где был кратер древнего вулкана, покрытый застывшей лавой. Все было тщетно: неведомая сила по-прежнему удерживала их корабли, словно на привязи.

Только ворота возле поляны с поверженными каменными воинами они так и не смогли открыть. Когда же главарь велел пустить в ход железные ломы, сверху упал большой камень, убивший десять человек, и пираты оставили свои попытки.

Потом стало происходить нечто странное. Люди начали исчезать один за другим, их поиски ни к чему не вели, не обнаруживалось даже трупов. Вожак велел закрыться в лагере, обнесенном высоким частоколом, и выходить за провизией не иначе как отрядами. И все же исчезновения продолжались.

А через две седмицы, когда из работорговцев в живых остались не более тридцати человек, отряд, отправившийся в джунгли, чтобы пополнить запасы питьевой воды, подвергся внезапному нападению. Нападавшие пустили в ход короткие, грубо сделанные дротики с костяными наконечниками, убили пятерых и ранили троих пиратов. Оставшиеся в живых ответили яростной атакой и обратили врага в бегство. Им удалось убить несколько неведомых существ, в которых они с ужасом признали своих пропавших товарищей. Но, боги, что сталось с их головами! Они усохли, словно вяленые плоды, лица были до неузнаваемости изуродованы — казалось, страшная болезнь долго терзала несчастных…

Среди работорговцев поднялась паника. Как всегда бывает в таких случаях, во всех бедах обвинили вожака. С двумя верными людьми ему пришлось бежать из лагеря. Остальные пустились в погоню. Они почти настигли беглецов у подножия вулкана, и тем, спасаясь, пришлось подняться к самому кратеру. Пираты загнали их на кромку и здесь схватили.

С громкими воплями они бросили своего главаря и его приспешников вниз, в жерло, — курящаяся дымами корка, покрывавшая слой лавы, разошлась, тела людей канули без следа. Торжествуя, словно сей акт возмездия даровал им долгожданную свободу, головорезы отправились обратно в лагерь, По дороге они все были перебиты брагонами.

Далее повесть Илл'зо стала совсем невнятной — Конан понял только, что брошенные в кратер не погибли, а каким- то образом оказались в недрах горы, в центре Лабиринта, называемом Цитаделью. Здесь они и обнаружили первоисточник колдовства, довлеющего над островом. Это был огромный хрустальный череп, в глазницах которого таилась древняя сила. Что там произошло, и почему Гратакс выбрал для возрождения древнего культа троих морских разбойников, осталось неясным. Киммериец подозревал, что у Гратакса просто не было выбора. Так или иначе, главарь работорговцев и два его товарища стали первыми жрецами кумира. И открылось им многое…

Вернувшись из Лабиринта уже в новом обличии, бывшие разбойники направились в лагерь, чтобы забрать невольниц. Услышав, что отныне они свободны, женщины поначалу не хотели верить своим ушам, а когда поверили — радость пьянящая дев обуяла, стали порядок они наводить и детей нарожали…»

Еще бы не нарожать — пираты, видимо, времени зря не теряли.

С тех пор сменилось несколько поколений. Уже первые поселенки во главе брагонов стали выходить в море на обретших свободу кораблях. Они захватывали пленных, часть из них Гратакс превращал в мелкоголовых рабов, другие, более достойные, становились его слугами. Ни тем, ни другим Конан не завидовал: кумир лишал их мужской силы, а с точки зрения варвара это было хуже, чем смерть. Единственным утешением для жрецов было бессмертие — омываясь в струях горных водопадов, они обретали вторую молодость.

Узнав, как выглядит его будущий противник, киммериец помрачнел. Он предпочел бы сразиться с десятком чудовищ, чем иметь дело с древней магией. Однако выбора не было: одолеть монстров предстояло тщедушному Лабардо, ему же уготовано было мериться волей с хрустальным черепом.

Думая свои тяжелые думы, варвар налегал на пиво и вареное мясо — угощение и выпивка у Жреца Черепа, надо отдать должное, были получше, чем на свадебном пиру.