Последний Иггдрасиль

— Мы в чужой стране, населенной свирепыми дикарями. Но не переживай, напасть они побоятся, по крайней мере в открытую, поскольку притворяются цивилизованными людьми.

— Я не переживаю. Ведь со мной ты.

Робин едва не поперхнулся. Наивная. Нашла спасителя… без работы, без денег. Вообще без ничего!

Публика на стоянке была поглощена автомобилями. Вдруг какой-то толстяк с седыми бакенбардами заметил плот и выпучил глаза. Потом подошел и бесцеремонно облокотился на дверь.

— Здорово, народ! Не видел, как вы подъехали. Сколько за нее хотите?

— За кого? — растерялся Робин.

— Деньгами не обижу. На то я и Добряк.

До Робина наконец дошло, что речь про плот.

— Даю лучшую свою красавицу и две тысячи баксов сверху, — продолжал Добряк Джордж. — Да вы не сомневайтесь, цена отличная. Больше за такую развалюху не выручишь, одна покраска чего стоит. Кстати, что за марка?

Робин не верил своим ушам. Две тысячи долларов за убитый плот?

— Что за марка, спрашиваю, — не отставал Джордж.

— Сам собирал, — похвастался Робин.

— Брешешь!

Возле плота уже несколько минут отирался очередной представитель двадцатого века — высокий мужчина средних лет в строгом деловом костюме. Услышав последнюю фразу, незнакомец наклонился к окну.

— Вы сами это построили?

Добряк Джордж ахнул и спешно ретировался.

— Ну, не совсем, — замялся Робин. — Мне помогли.

— Сколько лошадиных сил?

— Четыреста двадцать.

Незнакомец моргнул.

— А выхлопные газы? Вы же загрязняете окружающую среду!

— Не загрязняю. Я установил дожигатель, который нейтрализует выхлопы.

— Дожигатель тоже ваша работа?

— Моя. Хотите взглянуть?

— Боюсь, не успею. — Незнакомец вручил Робину визитку. — Я остановился в «Гербе Вацлава» через дорогу и, собственно, оттуда вас и заметил. Зайдите ко мне утром, поговорим. Возможно, вы морочите мне голову, а может, и нет — там разберемся. Но если это правда, у нас есть шанс навеки избавиться от проклятья роторно-поршневого двигателя, а у вас — стать начальником инженерного отдела.

С этими словами незнакомец удалился.

У Робина отлегло от сердца. Но ненадолго. Перспектива работы меркла перед пустым карманом. Неподалеку от гостиницы светилась витрина ломбарда. Вот если…

Стоп! Да что с ним творится? Совсем гордость потерял? Да и потом, Манижа не согласится — никогда в жизни.

Внезапно он почувствовал на себе пристальный взгляд.

— Ро-бин, ты уже бывал в этих странных краях?

— Нет, но кое-что слышал.

— Однажды, ребенком, я заблудилась в Сардах. Никто не дал мне поесть, не предложил ночлега. Лишь много лет спустя выяснилось, почему.

Робин ощутил прикосновение нежных пальцев, что-то прохладное легло ему в ладонь. Он разжал кулак и увидел мерцающую изумрудную сережку.

— Про драгоценности я сказала сгоряча, злилась из-за твоего намерения любой ценой отвезти меня в Сарды. Знаю, тебе нет дела до моих украшений — и никогда не было. Знаю, ты никакой не пастух, но с деньгами у тебя туго. Поэтому сейчас же отправляйся и обменяй эту безделицу на то, что по здешним обычаям дает кров, еду и платье.

— Послушай-ка… — начал Робин.

— Пускай ты не пастух, но твой наряд говорит об обратном, — продолжала Манижа. — Дочери царя Креза не пристало водить дружбу с оборванцем. Тем более, когда есть средства исправить твое обличье.

— Хорошо, обменяю, — буркнул Робин, пряча серьгу в карман.

Манижа не отводила от него янтарных глаз.

Неужто девушка Суббота знает его лучше, чем он сам?

— Будь я и впрямь пастухом и не имей возможности сменить платье, что сказала бы дочь Креза тогда?

— Ничего. Сердцу не прикажешь.

Девушка Суббота придвинулась ближе, медные пряди коснулись его щеки. Робин обнял ее за плечи, и плот медленно покатил в весенние сумерки. Вдоль дороги мягко светили фонари и витрины. В окна дул ветерок с южных цветочных полей.

В кои-то веки Фини по-настоящему повезло.

НАД ТОЛПАМИ ДОВЛЕЕТ…

Знамения времени

Церемониальная площадь пестрела лозунгами Старшей Сестры. Одни вышивкой горели на ярких полотнищах, что свешивались с величественных зданий, которыми так славилась площадь; другие неоновыми буквами сияли над входом в праздничные шатры; третьи украшали фасады башен.

СТАРШАЯ СЕСТРА ЛЮБИТ ВАС!

СТАРШАЯ СЕСТРА ДНЕМ И НОЧЬЮ ДУМАЕТ О ВАС!

СТАРШАЯ СЕСТРА НАСТАВЛЯЕТ МОЛОДЫХ И ПОМОГАЕТ СТАРЫМ!

Уолтер Крэнстон, специально отпросившийся с работы, чтобы успеть на площадь до шестичасового поезда, обожал эти лозунги.

Впрочем, как и все вокруг.

Иногда по Веселье-ТВ крутили хроники прошлых лет, когда совсем юная Сестра еще не обладала ни властью, ни влиянием. Признаться, жуткие были времена! Никому до тебя нет дела, а Сестра не может помочь в силу молодости.

Повзрослев, она все взяла в свои руки, старалась, чтобы каждый ни в чем не знал нужды. Теперь все и вся обязаны Старшей Сестре. Крэнстон боготворил землю, по которой она бродила.