Последний Иггдрасиль

Звонок видеофона застал его со стаканом в руке. В следующий миг на экране возникло лицо самой прекрасной женщины на свете. Поначалу он даже не понял, чье именно, пока не увидел знакомую щербинку между зубами.

— Привет, Шеп.

— П-привет. Я думал, ты уже спишь.

— Не могла уснуть, не поговорив с тобой. Звоню уже в третий раз.

— Я ходил… ходил прогуляться.

— Тоже не спится?

— Вроде того.

— Во сколько завтра ужинаем? Как-никак воскресенье.

И правда.

— Наберу тебя в час.

— Хорошо, буду ждать. Кстати, Шеп?

— Да?

— Ты заметил?

— Заметил что?

— Что я еще девст…

— Мисс Фромм!

Она широко улыбнулась.

— Спокойной ночи, Шеп.

— Спокойной ночи, Рут.

Связь прервалась. Экран потух. Шепард осушил бокал, разделся, лег и погасил свет.

Долго ворочался в темноте. Думал, размышлял. С мисс Фромм нужно что-то решать.

Наконец он решил. Взял и женился на ней.

СУББОТА

I

Звали его Робинзон, а фамилия — нет, не Крузо, Фини. Для друзей просто Робин.

В тот момент, когда из мутных глубин моря времени на «Запоздалого» обрушился хроношторм, Робин, свесившись с кормы в магнитной люльке, изучал неполадки во втором двигателе. При виде надвигающейся бури он успел вынуть из кармана и стиснуть миниатюрный хроностимулятор, и в следующий миг шторм подхватил его и унес в круговорот синевы, пятен и пестрых завитков.

По иронии судьбы, каковой так славятся хроноштормы, «Запоздалый» поплыл дальше целый и невредимый.

Перед лицом неминуемой смерти Робин утешался тем, что родился бедняком, жил бедняком и рано или поздно помер бы бедняком. Однако контрмеры не понадобились: помимо орлиного взора шторм обладал и добрым сердцем и, помотав нашего героя, благополучно опустил на СУШУ.

Точнее, на Суррогатный Широтный Артефакт.

Робин сразу же сообразил, куда его занесло. Хватило одного взгляда на безоблачное небо, где бок о бок сияло множество солнц, создавая иллюзию огромного светила. Такое явление возникает при орбитальном смещении Земли и наличии сразу нескольких широт — это Робин знал точно.

Поднявшись на ноги, он внимательно исследовал окрестности. Берег оказался вовсе не берегом, а кромкой временного отрезка. За ним, насколько хватало глаз, простиралось море, похожее на распушившийся конец облачной пряжи. По сути, СУША приравнивалась к небесам — один прыжок, и ты на Земле. Вопрос только, куда и когда приземлишься. Может, в Микены шестнадцатого века до нашей эры, или на Таймс-сквер середины пятидесятых двадцатого столетия. Но скорее всего — в глубины Тихого океана уже неважно каких времен.

Впрочем, не все так плохо. В кармане покоится хроностимулятор, который нужно лишь хорошенько почистить, плюс велик шанс, что среди многообразия временных отрезков, образующих СУШУ, найдутся материалы для постройки плота. Конечно, СУША может исчезнуть в любой момент, но может и простоять много веков.

Наконец Робин перевел взгляд с моря на ближайший отрезок — плоскую равнину около полутора километров в ширину и двух в длину. Повсюду валялись копья и щиты. Первые явно относились к древнегреческому периоду, а вторые — к империи Ахеменидов. По антуражу Робин безошибочно признал Марафонскую долину — мизансцену исторической битвы, когда афиняне и платейцы разгромили вражескую армию персов, в десятки раз превосходящую их по численности.

За долиной вместо исторических гор высился зеленый холм — знаменитый Холм 29, откуда капитан «Айдахо» Мерфи наблюдал за ходом Третьей мировой войны.

По левую сторону катило свои волны море. Справа лежали еще два временных отрезка. Первый — узкая полоса леса, граничащая с побережьем, второй — широкое пространство с редкими деревцами и зловещими замками, примыкающее к долине и Холму.

Первым делом Робин решил исследовать лес. Высокие ровные клены, березы, дубы и вязы теснились другу к другу, их густые кроны не пропускали даже лучика света, сохраняя внизу прохладу. У каждого временного отрезка свое солнце, но ввиду их тесного соседства погода на разных участках СУШИ всегда одинаковая.

Гуляя по лесу, Робин набрел на деревушку американских индейцев: двадцать «общих домов» в стиле Каменного века, повсюду — следы межплеменной битвы, которая, может, и не вошла в историю, но сохранилась в подсознании потомков, чьи предки пали в том бою.

В ближайшем строении не было ни души (чего и следовало ожидать: эндемические формы жизни на СУШЕ ограничивались мейофауной), только в углу пылился солидный запас индейской кукурузы. Робин предположил, что среди многообразия временных отрезков наверняка найдется пища поинтересней засохших початков, поэтому не стал ничего брать.