Последний идальго

Под днищем зашуршала трава. Раскачиваясь, словно лодка на волнах, машина покатилась по мягкому грунту. Свет фар то взлетал в небо, то утыкался в дикий кустарник. По крыше заскребли ветви, пожелтевшие листья, шурша, посыпались на лобовое стекло. Не обращая на них внимания, Диего загнал машину к стволу дерева и заглушил мотор. Какое-то время он сидел неподвижно, слушая пощелкивание остывающего металла. Затем открыл дверь.

–Veni, vidi, vici, – проворчал Диего, выбираясь из машины.

Это место он выбрал не случайно. Если верить карте, от цели его отделял пустырь шириной около километра. И чтобы избежать сюрпризов, Диего хотел понаблюдать за объектом, не рискуя себя выдать.

Убедившись, что с дороги машину не видно, он потянулся, растягивая одеревеневшие мышцы. Легко ступая, обошел машину и открыл багажник. На пожухлую траву полетели вещи, служившие для отвода глаз. Пара спортивных сумок набитые тряпьем, распухшие от бумаг папки с логотипом общества охраны животных, рюкзак с микрофонами и мотками проводов. Последним на земле оказался фотоаппарат в потертом чехле. На дне багажника осталась подзорная трубы, выглядевшая громоздкой даже со сложенным штативом.

–Ну что же, посмотрим, – он взвалил трубу на плечо и, пригибаясь под нависающими ветвями, вышел на открытое пространство.

Телескопические опоры с хрустом вошли в землю. Диего отпустил винт, позволив трубе свободно двигаться. Достал телефон. Стрелка на экране указывала в темноту.

– Какого черта тебя сюда занесло, Филиппе? – Диего поморщился и взглянул на небо, где только что проглядывала луна.

Понимая, что тянуть больше нет смысла, он вздохнул и закрыл глаза. Перед мысленным взором запылал костер. Иллюзорный жар пахнул в лицо, волной прокатился к затылку и стих, изменив структуру волокон зрительного нерва. Под веками жгло, будто туда напихали толченного стекла.

«Завтра буду подыхать от головной боли» – обреченно подумал Диего и часто заморгал, стараясь побыстрее привыкнуть к неприятным ощущениям. Темное пространство перед ним ожило. Тушки грызунов, выползших на ночную охоту из своих нор, сияли, словно тлеющие угольки. В ветвях дерева багровым отсветом мелькнула птица. А там, вдали, где заканчивался пустырь, мерцали в темноте силуэты зданий. Не успевший остыть бетон, нагретый за день все еще по-летнему жарким солнцем, излучал тепло, невидимое обычным человеческим глазом.

Повернув телескоп, Диего прильнул к окуляру.

– Странно, ни камер, ни людей! – бетонное здание было перед ним, как на ладони.

Он еще раз осмотрел здание. Начав со входа на первом этаже, бегло прошелся по глухой стене и задержался на плоской крыше. Больше всего его интересовали трубы вентиляции. Лишь убедившись, что единственным источником тепла являются остывающие стены, он сдался. Все было еще хуже, чем он предполагал. Либо здание охраняли весьма искусно, либо там никого не было, и все усилия оказались напрасными.

–Пустая трата времени, – заключил он и зашагал к машине.

В два приема переоделся в черный свитер и штаны такого же цвета, сменил обувь на крепкие армейские ботинки. По привычке огляделся по сторонам и откинул ворсистый коврик, скрывающий нишу в багажнике. Тайник был примитивный. Уезжая в спешке, Диего не придумал ничего лучше, чем выбросить запасное колесо. В освободившуюся нишу поместилось все, что он хотел взять с собой.

– Привет, дружище! – Диего вытянул из тайника увесистый бронежилет.

Слабый свет из багажника помог найти ровный участок между выступающими из земли корнями дуба. Вытоптав в этом месте траву, Диего положил бронежилет, как подстилку, и опустился на колени. Скрестил руки на груди.

–Pater noster, – слова молитвы потекли, как чистый лесной ручей.

Реальный мир таял, словно наваждение. Диего молился, но слышал не себя. В голове звучал раскатистый бас полкового капеллана. Ему вторили знакомые голоса старых боевых товарищей, чей прах давно истлел в землях далеких колоний. А он до сих пор видел их лица, помнил их имена, будто они расстались вчера. Единственная семья, что была у него когда-то.

–Adveniat regnum tuum, – черную пустоту одиночества наполнили воспоминания прошлого. Верные друзья, подлые враги. Держи строй, коли и руби, не зная пощады. О-о, то была прекрасная жизнь, наполненная смыслом.

А в кого он превратился сейчас? Одинокий старик, мотающийся по свету, словно гонимый ветром осенний лист.

–Et ne nos indūcas in tentatiōnem,

sed libĕra nos a malo.

Amen.

Он неохотно открыл глаза. Над ним шелестели ветви высокого дерева. Голоса стихли, призраки прошлого покинули его.

Диего поднял бронежилет, смахнул с него прилипшую траву. В тех местах, где ткань порвалась, оголяя кевларовые пластины, пальцы нащупали глубокие вмятины. Крепкая броня не раз послужила верой и правдой. Уголки губ дрогнули. Но тут Диего вспомнил о Кристине и Муту, и улыбка растворилась в глубоких морщинах. Худенькая девчонка в узких джинсах и хромой африканец.

– За все надо платить! – отрезал Диего, прогоняя назойливые мысли.

Он надел бронежилет, затянул ремни, попрыгал на месте. Жилет сидел, как влитой.