Последний идальго

Бормотание становилось едва различимым, эхо разносило его шаркающие шаги, пока они окончательно не стихли вдали. Хлопнула дверь, и в подземелье вновь воцарилась тишина. Диего открыл глаза и уставился в потолок. Надежда на побег испарилась. Видно, охрану предупредили быть с ним осторожней. «Сгноят здесь заживо, и никто не узнает», – подумал Диего. Непроизвольно провел рукой по затянувшимся ранам. Две тяжелые пули из штуцера в живот. Он побывал во многих передрягах, но не встречал человека, выжившего после такого ранения. А он жив! Сколько он провалялся в камере? Ночь? День? Лишь пара шрамов напоминала о смертельном ранении. Диего потянулся за крестиком. «Неужели все благодаря тебе?»

Крестик в руках завибрировал, пальцы, касающиеся холодного металла, стали неметь. Диего перехватился за нить и с опаской поднес его к глазам. Очертания граней размывались все сильнее и сильнее. Диего часто заморгал, думая, что ему померещилось, и тут от креста повалил густой белый дым.

Диего вскочил, сорвал его с шеи и отшвырнул подальше от себя. Крестик пролетел между прутьями решетки и упал в проходе, оставив за собой клубящийся след. Дым быстро расползался по подземелью. «В день грядущий и в тот же час Индульгенция покинет бренный мир, и белый дым возвестит об этом», – вспомнил он строчку из письма. Густая пелена поглотила свет фонарей. Подвал окутал белесый мрак.

–Это конец! Мы все умрем! – закричал оборванец из соседней камеры и принялся громко молиться.

Узники нестройно подхватили молитву. Протяжно заскрипела дверь, послышался топот ног. Диего представил, как рожок трубит сигнал «К бою!». Звуки многократно усилились, стал слышен малейший шорох. Охранники негромко переругивались. Идти вглубь подземелья никто не хотел.

–Ульрих, пойдешь ты!

Один из них, чертыхаясь, двинулся по коридору. Диего слышал, как пальцы скользят по прутьям решетки, как шуршат по грязному полу подошвы казенных башмаков. Он осторожно приближался. Диего терпеливо ждал. Стражник поравнялся с камерой, взялся за решетку двери и дернул ее. Лязгнул металл, замок был надежно заперт. Диего схватил его за руку и рвануть на себя. Хриплый вопль слился со звоном железа. Спасший охранника шлем с грохотом покатился по полу.

–Ульрих!? – позвали из далека.

Пока стражник не успел опомниться, Диего ухватил его голову и, что было сил, приложил о железные прутья. Череп жалобно хрустнул, что-то вязкое брызнуло в лицо. Диего едва успел удержать обмякшее тело. Кольцо с ключами от камер он отыскал на поясе, как и ожидал. А вот из оружия нашлась лишь деревянная дубинка.

Диего перебрал пальцами ключи на связке. По меньшей мере пара десятков! Сердце учащенно билось, точно старалось его поторопить. Диего вздохнул, успокаивая дрожь в руках. Нащупал замочную скважину и вставил первый ключ. Замок скрипнул, но не поддался.

–Ульрих! – раздался голос уже ближе.

Диего сунул второй ключ, цепко держа связку, чтобы не запутаться. Опять лишь натужный скрип и ничего.

–Кто-то открывает камеру! – кричали совсем близко, – Побег!

Третий, четвертый.

По проходу гремели, приближаясь, ботинки охранников. Следующий ключ, за ним еще один. Завоняло горелым керосином, но сквозь плотный дым ничего не было видно. Кто-то споткнулся о тело стражника и тяжело грохнулся на пол перед камерой. Диего вставил очередной ключ и он с щелчком провернулся. Дверь распахнулась.

–Сюда! – завопил поднимающийся с пола стражник.

Диего рубанул дубинкой на звук, и та с хрустом переломилась. Стражник затих. Диего застыл на месте, вслушиваясь. Он насчитал шесть пар ног, нерешительно переминающихся в проходе. Медлить было нельзя, дым начинал редеть…

Объявление по вокзалу прервало его воспоминания. В опустевшем проходе на посадку скучали две женщины в форменных жилетах. Свет, струящийся сквозь прозрачный потолок, разогнал мрачные воспоминания. «А ведь я мог просто уйти, ускользнуть незаметно в суматохе, – подумал он и сам себе возразил, – Не был бы напыщенным идиотом – ушел бы. Но нужно было доказать всем негодяям, кто в доме хозяин! И что, мир стал лучше от того, что передушил этих недотеп, как слепых котят?» Диего брезгливо поморщился, словно наступил в кучу дерьма и поспешил к выходу.

Его путь лежал через центральный вестибюль станции Аточа. Три десятка лет назад один умник, которому доверили реконструкцию старого вокзала, превратил полуразрушенное здание в ботанический сад. Верхушки экзотических деревьев терялись под сводами двадцати семи метрового потолка. В искусственных прудах, как кролики, размножались черные черепахи. И на все это приезжали смотреть тысячи туристов. Ошалевшие пассажиры, покрывшись испариной, пробирались сквозь толпы зевак. Лавируя в этом хаосе, Диего наконец выбрался из здания.

Водителем такси оказался средних лет латиноамериканец, все еще не избавившийся от акцента. Он запустил счетчик и, не спеша, тронулся. Через пару минут машина выехала на широкую улицу.