Последний грех

В трубке раздались короткие гудки и, Карпыч, будто дело в телефоне, недоуменно посмотрел на него. Чертыхнувшись, набрал номер еще раз. Но трубку больше никто не снимал. Осознав бесплодность попыток, Карпыч перезвонил Хозяину.

— Садись в машину и дуй к нему.

— А дальше чего?

— За яйца его и в подвал. В карцере закроешь, пусть оклемается.

— Долго держать-то?

— Нет. Утром дашь аспирин, кефир и пожрать что-нибудь. Как соображать начнет, проведешь воспитательную работу и выпустишь. Пусть работает. Он мне еще нужен.

— Угу. Понял.

— Только без рукоприкладства.

— Что — совсем?!

— Да!

— Ладно. Попробую.

Чертыхаясь, Карпыч уселся в Мерседес и уже через два часа был у дома Шапиро. Сжимая кулак, долго барабанил в дверь, прежде чем пьяный в стельку Марк откроет ее. Дальнейшее было делом техники. Совсем без рукоприкладства, правда, не обошлось. Пьяный хорохорился и пытался оказать сопротивление. Карпычу пришлось погладить его мозолистой ладонью. Танцор обмяк и сразу сдался. По пути он и вовсе заснул, и в таком полупьяном-полусонном состоянии усач перетащил его в карцер. Туда, где было темно и холодно.

Голова хоть и гудела, но, трезвея, Марк начал вспоминать. Увидев стены карцера, окончательно понял — от подземелья ему никуда не деться. Теперь ему нужно жить с этим, как-то приспособиться и адаптироваться в новой ипостаси. Шока уже не было. Ничего, кроме похмелья, не было. Он терзал мозг.

«Я просто стал другим. Не хорошим или плохим, а другим. Злой рок, а я, как и эти мальчишки, пылинка в его происках. Инструмент, лишенный воли. Вернуть, равно, как и изменить ничего уже нельзя. Значит, нужно принимать все, как есть». Стуча зубами на холодной фанере, Марк укреплялся в мыслях: «Я вынужден делать это. Если откажусь — меня уничтожат, сотрут в порошок. Да и мальчиков это не спасет. Найдется кто-то другой, кто поступит еще хуже. Так к чему это самопожертвование?! Я ведь не камикадзе. Нет-нет, если откажусь и себя погублю, и пацанов не уберегу. Просто нужно с ними… мм… помягче что-ли. Первый раз все-таки».

Чудовищная по фальши мысль гранитной глыбой давила душевные терзания. Напрочь убивала их слабый протест.

«Прежде всего, — убеждал Марк себя, — я преподаю этим детям хореографию. А все остальное — издержки. Неизбежные издержки той жизни, которой я живу. Дерьмовой, но все же моей».

Через неделю Карпыч привел к нему другого мальчика. Севу. Слабое сопротивление невольника Марк подавил быстро и без всплесков ненужного гуманизма. Потом был третий… Пацаны ломались, как спички — кто с треском, кто вспыхивая, а кто и сам. План Хозяина претворялся в жизнь. Прежде чем отпустить жертву, Марк ласково гладил ее по голове и обнадеживал: «Не бойся! Ничего дурного в этом нет. Многие делают это, и ты — теперь тоже. Вот увидишь, все будет хорошо».

Мальчишки, как ни странно, верили и вместо ненависти начинали испытывать к Марку смесь влюбленности, обиды и обожания. И, в самом деле, кого еще было обожать этим несчастным детям?! Не грубияна же Карпыча?! Они и обожали Марка. Он стал не просто учителем, он заменил им друга, отца и, как ни чудовищно — первую любовь. Ориентиры, привитые насильником, перекраивали детское сознание.

Глава 8

До Москвы Макса довезла громоздкая грязно-желтая машина — что-то среднее между автобусом и минивэном. На кузове красовалось имя русского чуда автомобилестроения — «Газель». Хотя, что было общего между желтым монстром и быстроногим животным, Макс так и не понял. Машина была жестковата и громыхала на любой маломальской кочке.

Неподалеку от конечной остановки он нашел первый магазин. Карабины, ружья, пистолеты и даже арбалеты. Выбор был солидным. Впрочем, оптимизм быстро закончился. Присмотренный пистолет по цене тоже весьма заманчивой оказался, как собственный локоть, близко да не схватишь. Продавец — низкорослый парень в фирменной рубашке, выслушав покупателя, задал вопрос.

— А разрешение на оружие — с собой?!

— Разрешение?! — Осознавая, что однозначный ответ подразумевает отказ, Макс попытался выкрутиться. — Вы знаете, у меня все это в процессе. Но я хотел бы приобрести оружие сейчас.

Продавец сожалеюще улыбнулся. Разочарование читалось в его глазах: «Я так и думал. Очередная пустышка, только время зря потерял».

— К сожалению, — продавец поправил очки. — Мы не можем продать вам оружие.

— Что, совсем никакого?!

— Ну, почему же?! Газовый баллончик — вы можете купить и без разрешения.

Теперь сожаление проскользнуло уже во взгляде покупателя:

— Если решитесь, обращайтесь. А сейчас, извините, меня ждут другие покупатели.

Макс выдохнул. Впрочем, в блокноте оставалось еще семь адресов и надежда, что не везде к возможной прибыли отнесутся так наплевательски. В России, как он помнил, деньги ставили выше закона. Но и во втором, и в третьем, и даже в пятом магазине ситуация повторилась один в один. Роскошный салон, огромный выбор и вежливый отказ.