Последний грех

Раскаленный до предела, прут дышал жаром. Макс поднял его и посмотрел на свет. Острие быстро остывало, но сам стержень не спешил терять багрянец. Пора. Он поднес прут к воронке, вставил и с силой ударил по нему молотком. Железо мгновенно влетело в плоть. Вторжение! Крик! Душераздирающий вопль! Тысячи, нет — миллионы, миллиарды раскаленных игл вонзились в тело Марка. Они жгли, разрывали и убивали. Жестоко, беспощадно, неумолимо. Но игла была одна. Острая и горячая — она упрямо лезла вперед, в его хрупкое немолодое тело. Обезумев, танцор зашелся в конвульсиях. В крике, подобного которому, Макс не слышал даже там, в подземелье. Скотч уже не мешал, а придавал особое звучание. Приговоренный выл, орал и кричал на все тональности, подвластные человеческому тембру. А, может, и нечеловеческому.

Бить еще раз Макс не спешил. Смотрел. Внимательно наблюдал, как вытянулось в струнку пластичное тело, как напряглись в диком порыве мышцы и, градины пота покрыли сыпью дряблую кожу. Он все это видел. И ждал. Боль, испытываемая Марком, заставляло трепетать его тело, как в лихорадке. Хаотично дергаясь, нейлоновые путы уже казались не прочными оковами, а скорее — тонкими нитями. Палач даже засомневался, выдержат ли?! Опасаясь, ударил еще раз. Нечеловеческий, с новой силой, вопль врезал по перепонкам и теперь не прекращался ни на мгновенье. Марк орал, как заживо пожираемый гиенами, койот и выл, как сирена пожарной машины. Вздутые на горле, вены. Красные от лопнувших сосудов, белки. Игравшие взрывами напряжения, мышцы. Смерть щедро ласкала болью.

Сохранять хладнокровие, даже тысячу раз проделав это в мыслях, было непросто. Распятый и страдающий, это был уже не Марк, это было существо, отчаянно боровшееся за жизнь. Лопни одна из оков — все пошло бы прахом. Несмотря на физическое превосходство, тяга к жизни и напор не оставили бы шансов на достойный финал. И дразнить судьбу не стоило. Удар! Опять удар! Прут неумолимо лез вглубь. Марк еще кричал, но боль вместе с телом рушила и сознание. Он выпадал из реальности, временами оказываясь в пропасти, летел вниз. На дне его уже ждали. Старуха с косой, ангелы ада, демоны — люди придумали им много имен. И, если смерть избавляла от боли, то боль, по замыслу палача, несла очищение. Макс ударил вновь, крика уже не было, только тело продолжало трепетать. Стащив с прута воронку, ногой ткнул в железный обрубок. Вот и все! Игла исчезла, казнь свершилась.

Если бы не звуки мультфильма от наступившей тишины можно было сойти с ума. Но там, на экране кто-то бегал, кричал и суетился. Макс подобрал оброненную сигарету, вставил в рот и попробовал закурить. Пальцы тряслись, губы — тоже. Глубокие затяжки облечения не приносили, дым проходил мимо. Его тело — оно дрожало почти также, как секунду назад умиравшее. Макс разжал кисть, молоток брякнулся на пол. Коснувшись стены, спиной сполз вниз и закрыл глаза. Нервы предательски сдавали. Он затянулся, сигарета уже догорала, пришлось плюнуть. Новый вздох принес запах. Тошнотворный запах жаренной плоти, вытекавших фекалий и еще чего-то необъяснимого, но ужасно пугающего. Цивилизация лишила людей этого запаха, но любой зверь знал его. Дикие твари дышали им без передышки. То пахла смерть. Ее вонь, испускаемая агонией, отпугивала одних и привлекала других. Делила существ на хищников и жертв. Расписывала — кому убивать, а кому — быть убитым.

Диллема разрезала сознание: «Кем же быть мне?»

Много лет назад Максим не сомневался, что — вторым. Он был слаб и беззащитен. Шкура жертвы, казалось, навечно, прилипла к его тщедушному телу. Он существовал, мучился и страдал, но сделать что-либо был не в силах. Жизнь была невыносима.

Сейчас все было по-другому. Сейчас уже он заставлял людей страдать, мучиться и умирать. И уже он кромсал и дырявил некогда неуязвимую шкуру хищников.

«Так стал ли я — хищником?»

Ответ был неочевиден. И противоречив. Хотелось верить, что нет.

«Тогда кто? Судья?! … может быть».

И опять сомнения.

«Но есть ли у меня право?»

Находясь возле казненного им человека, уверенности в этом Макс уже не испытывал. Сейчас ему просто хотелось бежать. Встать, открыть дверь и рвануть отсюда, сломя голову и не разбирая дороги. И все-таки…

Квартиру он покинул нескоро — тщательно избавлялся от улик. Преодолевая отвращение, тряпкой обтер мертвое тело и освободил его от оков. Следы от веревок все же остались. Но в остальном Марк был, как живой. Вены его скрылись, мышцы расслабились, а лицо приняло выражение умиротворенности. Казалось, он просто спит: спокойно и безмятежно, словно грешник, получивший отпущение. Облачив его в шелковый халат, Макс дотащил труп до кровати и укрыл одеялом.

Коснувшись дверной ручки, гость вдруг остановился, будто что-то вспомнив. Достав из кармана фото, пристально вгляделся. В костюме Адама усопший хохотал и нежно обнимал двух мальчишек. Третий сидел у него меж коленей.

Макс прошел в спальню, откинул с трупа одеяло и положил фото на грудь.

— Твой пропуск в ад.

Глава 21

… Середина 90-х.