Последний гамбит

Пока мы с Джеймсоном шли по коридору, из залы доносились звуки до боли красивой мелодии скрипки. Дверь была открыта, и когда я вошла, то увидела Грэйсона, застывшего перед распахнутыми эркерными окнами, одетого в брюки, его рубашка была расстегнута, скрипка прижата к подбородку. Его поза была идеальной, каждое движение плавным.

Пол был усеян щепками.

Я не могла вспомнить, сколько дорогущих скрипок купил Тобиас Хоторн в стремлении развить музыкальные способности своих внуков, но, похоже, Грэйсон уничтожил по крайней мере одну из них.

Мелодия достигла финальной ноты, высокой и пронзительной. Затем наступила тишина, Грэйсон опустил скрипку, отошел от окна и вновь поднял инструмент над головой.

Джеймсон схватил брата за руку.

– Грэй, стой. – На мгновение они встретились взглядами, печаль и ярость. – Ты никому не причиняешь вреда, кроме себя. – Это не возымело никакого эффекта, поэтому Джеймсон ударил в его уязвимое место. – Ты пугаешь Эйвери. И ты пропустил «девять-один-один» от Ксандра.

Я не была напугана. Грэйсон меня никогда не пугал – мне было только больно за него.

Грэйсон медленно опустил скрипку.

– Прости, – сказал он мне слишком спокойным голосом. – Это твоя собственность, а я ее разбил.

Меня не волновала моя собственность.

– Ты прекрасно играешь, – сказала я Грэйсону, отмахиваясь от желания заплакать.

– Красота от нас ожидалась, – ответил Грэйсон. – Техника без артистизма бесполезна. – Он посмотрел на остатки скрипки, которую он сломал. – Красота – это ложь.

– Напомни мне высмеять тебя за эти слова, – сказал ему Джеймсон.

– Оставьте меня, – отрезал Грэйсон, отворачиваясь от нас.

– Если бы я знал, что у нас планируется вечеринка, – нараспев произнес Джеймсон, – я бы заказал еду.

– Вечеринка? – спросила я.

– Вечеринка жалости, – Джеймсон ухмыльнулся. – Вижу, ты одет по этому случаю, Грэй.

– Ты прав, – он пошел к двери. – Потакание своим желаниям ниже моего достоинства.

Джеймсон поставил подножку, и тут все началось. Теперь я поняла, почему Нэш послал Джеймсона. Иногда Грэйсону Давенпорту Хоторну нужна была драка – и брат был только рад услужить.

– Выпусти все, – скомандовал Джеймсон, ударив головой в живот Грэйсона. – Бедный малыш.

Тобиас Хоторн не просто ожидал от них красоты. Четыре внука Хоторна были чертовски близки в ней к фатальности.

Грэйсон перевернул Джеймсона на спину и начал душить, но я знала парня достаточно хорошо, чтобы понимать, что он просто позволил себя прижать.

Каждая мышца на теле Грэйсона напряглась.

– Я думал, что мы подвели его, – сказал он низким голосом. – Я думал, мы не были достаточно идеальными. Я не был достаточным идеальным, не был достойным. Но скажи мне, Джейми: чего, черт возьми, мы тогда достойны?

– Он играл, чтобы выиграть, – процедил Джеймсон сквозь зубы. – Всегда. Ты не можешь сказать, что это было неожиданностью.

– Ты прав. – Грэйсон не ослабил хватки. – Он был безжалостным и нас растил такими же. Особенно меня.

Джеймсон уставился на своего брата:

– К черту, чего он хотел. Чего хочешь ты, Грэй? Потому что мы оба знаем: ты долгое время не позволял себе хотеть чего-либо.

Они пристально смотрели друг на друга: серебристо-серые глаза и темно-зеленые, одни прищуренные, другие широко открытые.

Грэйсон первый отвел взгляд, но не убрал руку с шеи Джеймсона.

– Я хочу вернуть Тоби. Ради Иви. – Последовала пауза, а затем Грэйсон повернул ко мне голову, свет сделал из его светлых волос ореол. – Ради тебя, Эйвери.

Я на мгновение закрыла глаза.

– Джеймсон думает – мы оба думаем, – что между похищением Тоби и игрой, которую оставил мне твой дед, есть связь. Что она может нам что-то сообщить.

Грэйсон покосился на своего брата, затем убрал руку и резко встал.

Я продолжила:

– Я знаю, ты не хотел играть.

– Я сыграю, – сказал Грэйсон, слова разрезали воздух. Он протянул Джеймсону руку и помог ему встать, оставшись стоять всего в нескольких дюймах от него. – Я сыграю и выиграю, – продолжил Грэйсон с силой непреложной истины, – потому что мы такие, какие есть.

– И мы всегда будем такими, – добавил Джеймсон.

Неважно, как близко я узнаю братьев Хоторнов, между ними всегда будет что-то, что я едва ли смогу постигнуть.

– Вот, Наследница. – Джеймсон отвел глаза от брата, вытащил фотографию из кармана и протянул ее мне. – Ты та, кто нашел эту подсказку. Ты та, кто должен объяснить ее.

Это казалось знаменательным. Джеймсон сближал меня с Грэйсоном, вместо того чтобы отталкивать меня от него.

Я протянула фотографию, и пальцы Грэйсона коснулись моих, когда он взял ее.

– Мы не знаем, кто эти три женщины, – начала я. – На обратной стороне есть дата и подпись. Мы можем рассказать тебе, что уже сделали.

– Не нужно. – Взгляд Грэйсона был острым. – Что еще лежало в сумке, которую дед оставил тебе?

Я пошла за ней, а когда вернулась, братья стояли дальше друг от друга. Они оба тяжело дышали, а выражение их лиц заставило меня задуматься о том, что произошло между ними, пока меня не было.