Последний Эйджевуд

— Я злейший враг Эсэсерии, — так закончил он этот краткий джентльменский выговор, — но я уважаю эсэсер-ских коммунистов за их американизм, каким бы парадоксальным это ни показалось. Они все — члены «Лиги времени» и живут по НОТу[5]. Опоздание на двадцать минут для них вещь просто немыслимая.

Истратив еще десять минут своего времени на выговор, мистер Юбераллес предложил Джойсу приступить к докладу и, закурив десятидолларовую сигару, приготовился слушать.

Мистер Джойс коротко рассказал о событиях вчерашнего дня, с которыми мистер Юбераллес уже немного ознакомился благодаря отчетам в утренних газетах.

— Вы молодец, Джойс! Даже не ожидал от вас такой прыти. Заставить это быдло голосовать за войну — дело нелегкое!

Джойс несколько обиделся.

— Вы оскорбляете меня, мистер Юбераллес. Вам надо бы знать безжалостную логику войны: побеждает тот, кто энергичнее, не знает жалости и тому же — владеет техникой. Для нас с вами не секрет, что пролетариат сильнее нас. Но у него нет того, что есть у нас, а именно — техники. Если бы Коммунистическая партия Америки не была так глупа и позаботилась захватить технику в свои руки, наше дело было бы проиграно…

Мистер Юбераллес не дал Джойсу договорить, с испуганным жестом оборвал его и боязливо огляделся вокруг:

— Не произносите этого вслух! Нет гарантии, что нас кто-либо не подслушивает.

Джойс скрыл улыбку и про себя решил, что большего дурака он еще не видывал.

Немного успокоившись, Юбераллес начал разговор о делах.

— Вы уладили вопрос с эйджевудскими рабочими? — обратился он к Джойсу.

— О да! На производство газов поставлены вполне надежные и преданные люди. С вашего одобрения в число их мы включили многих потомков русских эмигрантов. В этих мы можем быть уверены — Коминтерн их не привлекает. Вы можете даже гордиться тем, что среди ваших рабочих, занятых производством газов, немало именитых руссских графов, даже князей. Количество обычных рабочих, не княжеского происхождения, сведено к минимуму. За них мы также можем быть спокойны. Их рабочий день уменьшен до шести часов, якобы в связи с тяжестью работы, оклад же увеличен вдвое. Теперь рабочему быдлу ничего добиваться. Их уже можно с полным основанием отнести к привилегированному классу.

— Вы замечательный провокатор, мистер Джойс! — и мистер Юбераллес хлопнул Джойса по колену. — Я уверен, что эти болваны считают вас гениальным защитником интересов рабочих.

— О, вы мне льстите, — скромно ответил Джойс. — Однако должен признаться, что пользуюсь среди них некоторым авторитетом.

Мистер Юбераллес совсем развеселился. Он велел подать вина и перешел на более личные темы.

— Меня удивляет, Джойс, — фамильярно сказал он, — как вы умудряетесь играть на два фронта? Неужели эти идиоты не видят вашего настоящего лица?

Джойс проникся шутливым тоном Юбераллеса.

— События вчерашнего дня вряд ли полностью подтверждают ваше мнение. Вы забываете, что вчера меня хотели убить, — ответил он. — Однако, репутация у меня блестящая. Когда Коминтерн начал болтать о единстве профессионального движения, я первым в Америке стал горячо отстаивать эту идею и нападать на желтых профсоюзников. Это обеспечило мне популярность среди рабочих и авторитет в Компартии. Не стоит и говорить, что после этого было уже очень легко попасть в Совет профсоюзов… Тем не менее, — закончил он, — работать приходится в достаточно тяжелых условиях, и неудивительно, что сейчас не все одинаково мне доверяют.

Мирный разговор Джойса и Юбераллеса был внезапно прерван. Сотрудник секретного отдела принес материалы. Юбераллес и Джойс начали просматривать бумаги. Их внимание привлекло воззвание Тома и тайная инструкция колониальным партийным комитетам за подписью ЦК. Добыть последнюю было весьма нелегко. Служебная записка при документе сообщала, что ради этой бумаги погибли три секретных агента; пришлось также замучить более 40 коммунистов. Разумеется, ни Юбераллес, ни Джойс не придали значения подобной мелочи. На лицо Джойса, правда, набежала тень, но мгновение спустя исчезла. Очевидно, ему стало жаль трех верных долгу секретных агентов.

Секретная инструкция заметно взволновала мистера Юбераллеса. Он запустил руки в свои редкие волосы и нервно забегал по кабинету.

— Это как раз то, чего мы так боялись, — побледнел он. — Они предписывают своим колониальным комитетам развернуть широкую агитацию среди черных, красных, желтых и других, черт бы их побрал, дикарей. Вы представляете себе, какая опасность грозит нам, если эти проклятые дикари восстанут во время войны? Мы погибнем!.. Мы^ — и, оборвав фразу, он побежал к телефону.

— Что вы собираетесь делать? — остановил его Джойс.

— Вы еще спрашиваете? Я звоню в Министерство колониальных дел. Нужно немедленно выпустить циркуляр. Пусть этим цветным собакам предоставят самые существенные льготы. Любая их просьба должна быть удовлетворена. Иначе они восстанут, и мы погибнем.