Последний довод

Профессор Чейз всегда получал удовольствие от бесед с Торнтоном, хотя язвительный адвокат, занявший видное место в окружении Грайнза, беспрерывно ругал президента. Чейз, вынужденный в силу своего официального положения защищать хозяина Белого дома, часто в душе не мог не согласиться с Торнтоном.

За те несколько лет, что Чейз согласившись поработать в Совете национальной безопасности, провел в Вашингтоне, он сблизился с Торнтоном. Принадлежность к различным партиям не разделяла их. Даже в нынешнем году, который должен был завершиться выборами нового президента. Чейз и Торнтон регулярно встречались раз в две недели за ланчем. Они не только получали удовольствие от беседы, но и имели возможность составить мнение об умонастроениях в лагере соперника.

— После прихода к власти ваш президент обещал освободить нас, налогоплательщиков, от тяжкого бремени правительственных расходов. — Торнтон был в своем репертуаре. — Однако теперь он пытается лишь добиться того, чтобы правительство не доставляло хлопот ему самому, чтобы министры не заставляли его хоть что-то решать. Вообще говоря, это логичное следствие его политической философии. Я даже восхищаюсь его умением все переваливать на других и ни в чем не участвовать.

— Я вас не пойму, Торнтон. Ваша партия всегда выражала согласие с тем, что президенту необходима помощь в проведении внешней политики, а когда он такую помощь получает, вы его осуждаете. Обычно президенты спотыкаются, когда время от времени пытаются руководить единолично. В отличие от Картера, Никсона, Джонсона наш президент не пытается делать вид, будто делает все сам. Я бы даже рискнул утверждать, что и Картер, и Никсон, и Джонсон в конечном счете потерпели неудачу именно потому, что слишком много на себя брали.

— Да, уж ваш президент такой ошибки никогда не допустит. Он никогда самостоятельно не возьмется за решение проблемы, какой бы важной она ни была.

— В этом тоже есть некий смысл. Киплинг рекомендовал государственным деятелям изучать искусство “пускать дела на самотек”. А у председателя Верховного суда США на столе стоит плакатик с лозунгом: “Пусть отстоится”.

Они рассмеялись. Разминка закончилась. Оба знали, что тратят дорогостоящее время, сидя в ресторане, не для пустых насмешек.

Профессор Чейз хотел обсудить с Торнтоном проблему антивоенного движения в самих Соединенных Штатах. Администрация стала испытывать растущее давление со стороны многочисленных общественных организаций, требовавших покончить с гонкой ядерных вооружений. Чейзу нужно было джентльменское согласие Торнтона на то, чтобы ведущие избирательную кампанию Грайнз и его коллеги по партии не старались привлечь антивоенное движение на свою сторону. Чейз говорил Торнтону, что конечно, участники этого движения представляют собой весомую политическую силу, а кандидаты готовы вербовать себе сторонников среди любых групп населения, но антивоенное движение опасно для Америки.

Ланч окончен. Спускаясь вниз, к машинам, Чейз вдруг сделал заговорщицкое лицо и, убедившись, что вокруг никого нет, спросил Торнтона:

— А вся эта история с похищением бумаг Грайнза — кто ее автор?

Торнтон ответил так же тихо:

— Скажу вам честно, я не знаю. Во всяком случае, это не наша работа. Мы все были поражены, когда газеты начали кампанию.

Профессор Чейз не сомневался в искренности Торнтона Деловые отношения такого уровня не допускают мелкой лжи.

— Я ошибся этажом и не вижу в этом ничего страшного. — Самообладание не покинуло Холла. — А вы, между прочим, не слишком вежливы.

— А мне и не надо быть вежливым, — отрезал парень. — Мне платят за другое. Посторонним здесь делать нечего…

Холл поднялся на двенадцатый этаж и вышел из лифта. Минут двадцать ему надо пробыть здесь, потом можно будет спуститься вниз.

Что же там такое, на десятом этаже? Можно предполагать все что угодно, но как получить правильный ответ? А что, если его предположения ошибочны, и Диркс вовсе не государственный служащий, а работает на мафию, которая подбрасывает наркотики третьим лицам, дабы сбить со следа полицию? Тогда комбинация усложняется.

Пока Холл выжидал на двенадцатом этаже, из подъезда вышел человек в светлом плаще и подошел к машине адвоката. Легко открыл дверцу, откинул водительское кресло. Отточенным, как скальпель, ножом сделал небольшой надрез на обивке сиденья и что-то в него спрятал. Из пластмассового тюбика выдавил капельку клея и нанес ее на разрез. Затем вернул кресло на прежнее место и закрыл дверцу.

Днем у Корта был разговор с доктором Этвудом, который позвонил ему из Сан-Франциско чтобы поинтересоваться, каков резонанс на выступление сенатора Плиммера, критиковавшего Белый дом. Корт сказал Этвуду, что для самого президента, Генри Дугласа и еще нескольких близких главе Белого дома людей речь сенатора была неприятным сюрпризом.