Последний довод побежденных

Капитан на эти слова только кивнул удовлетворенно. Так оно и должно быть. Приятно хоть в таком виде, но получить подтверждение первоначальным выкладкам, которые были даны еще в штабе.

— А никаких новых частей не подходило к ним? Как они население используют? Отпускают? Кто кормит?

Данила, честно обдумав несколько секунд ответ, просветил:

— Новых не было никого, это точно. Население известно как — роют окопы, траншеи. Кормят… не кормят они никого, что, не знаете, что ли? Из деревни раз в два дня возим, что насобираем, вот и все. А так они там все время. На ночь загоняют, запирают. С утра выпускают. Раньше бы по домам давали разойтись, а сейчас понимают, гады, что время-то их прошло, никто к ним добровольно не пойдет.

Последнее утверждение было спорным, с точки зрения Терехова. Хотя, казалось бы, вот он, пример, перед глазами стоит, в форме немецкой, с трехцветным шевроном на плече. Однако знал капитан и о том, сколько отходит с немцами. Вроде бы ясно уже стало, что к чему, и победа чья, а вот ты ж погляди.

В то же время в голове у Терехова из кусочков, из обрывков мыслей, из пояснений мальца стало формироваться нечто, вполне способное называться планом. Пусть не блестящим, пусть не продуманным, и авантюрным, но, тем не менее, это была уже почти готовая модель действий.

* * *

Лес, желто-зеленый, с крапинами бордовых кленовых листьев, кое-где уже осыпался. Прикрывал свежей, еще не ломкой листвой овражки и редкие буреломы. Идти было легко. Немало этому способствовал и Данька, похоже, знавший все окрестности вдоль и поперек. Вел он их ходко, по знакомой, видимой тропке. Сам шел впереди, вроде авангарда, легко, почти неслышно. Следом, отставая на двадцать пять — тридцать шагов, шло натуральное охранение — Диляров и Клыков. Ну а уж сама группа, понятное дело, отставала.

Лес этот, с полупрозрачными осинами, с березами да кленами, с ветреной липой, укрытием бы стал ненадежным. Данька обещал вывести в место неприметное, непросматриваемое. Однако же и Терехов по давней своей привычке сомневался. Потому и шли впереди Диляров и Клыков, дабы место этого самого выхода проверить лично. Подойдут, разместятся и проведут наблюдение. По расчетам выходило, что вблизи Лысой окажутся они не позднее двух-трех часов дня. До темноты у них будет вдоволь времени. И осмотреться, и выбрать цели, и позиции рассмотреть, и вычислить охранение. Да и карты укреплений отметить. В общем, полноценно приготовиться.

Терехов подбил в уме примерный план действий, и словно бы ощутил, как тревога последнего дня отпускает, как оттаивает сердце. У него был маршрут, у него были в наличии силы, достаточные для завершения операции. Свиридова он в деле с его бойцами видел. Имел, так сказать, честь. Пусть и не диверсанты они, не разведчики, однако свою роль исполнят. Все, что требовалось от них, выполнить прикрытие, а при случае и сдерживание противника. Саму же акцию Терехов планировал осуществить силами своих подчиненных. Саперы немецкие — солдаты хорошие, этого не отнять. Не гренадеры, конечно, но и не сброд какой-нибудь румынский или венгерский. Однако пройти сквозь них и взять офицера было просто необходимо. Это ясно было капитану как день. А все остальное, все сопутствующие факторы являлись лишь средством достижения этой цели, либо препятствиями на пути к ней. Так что будь здесь хоть ребята Крюгера, хоть Ламмердинга, [28]это бы повлияло каким-то образом на план, но не более того.