Последний довод королей

«Как стадо свиней в загоне на скотобойне — готовы сожрать все, что попадется».

— Подождите! — пронзительно выкрикнул архилектор и вскинул руки в белых перчатках, призывая к тишине.

«Заметил проблеск надежды в надвигающейся тьме?»

— Подождите, милорды! Мы ничего не потеряем, если выслушаем. Наш долг — узнать правду, даже если она неприятна. Истина — наш единственный интерес!

Глокта прикусил десны, чтобы подавить смех.

«О да, ваше преосвященство, правда всегда была нашей единственной заботой!»

Однако напряжение стало спадать. Члены совета, вскочившие со своих мест, снова усаживались на скамейки.

«Они привыкли во всем повиноваться Закрытому совету, и эту привычку не так-то легко перебороть. Однако привычка — это еще не все. Особенно в том, что касается повиновения. Стоит бросить кость…»

Теперь они выражали свое недовольство с мест, и Байяз смог продолжить:

— Милорды, возможно, слышали о Карми дан Рот?

Приглушенный шумок на галерее подтверждал, что это имя было на слуху.

— Она была главной фавориткой короля, когда тот был моложе. Он очень любил ее. Так любил, что она зачала от короля ребенка.

Пронеслась еще одна волна перешептываний, уже громче.

— Я всегда принимал дела Союза очень близко к сердцу. Всегда заботился о его благоденствии, хотя благодарности не дождался. — Скривив губы, Байяз бросил быстрый взгляд на членов Закрытого совета. — Поэтому, когда дама умерла родами, я взял незаконнорожденного ребенка короля под свою опеку. Я поместил его в благородное семейство, чтобы он получил хорошее образование и воспитание на тот случай, если однажды нация останется без наследника. Мои действия оказались весьма предусмотрительными.

— Ложь! — взвизгнул кто-то. — Ложь!

Однако его перебили другие голоса. В них слышалось явное любопытство.

— Настоящий сын короля?

— Незаконнорожденный?

— Карми дан Рот, он сказал?

«Они уже слышали эту сказочку. Сплетня, конечно, но известная всем. И этого достаточно, чтобы заставить их слушать. Чтобы заставить их задуматься: может быть, стоит поверить в эту сказочку?»

Однако лорд Брок не согласился.

— Тут явная фальшивка! Нужно что-то большее, чем слухи и догадки, чтобы убедить это собрание! Покажите нам этого незаконнорожденного королевского сына. Слышите, вы, так называемый «первый из магов»? Покажите вашу магию!

— Никакой магии не требуется, — усмехнулся Байяз. — Королевский сын находится здесь, в этом зале.

Галерка ахнула от потрясения. Из рядов заседателей послышались изумленные возгласы, ошеломленные члены Закрытого совета и их помощники хранили молчание. Все смотрели на Байяза, а он поднял руку и указал пальцем:

— Это полковник Джезаль дан Луфар.

Судорога сковала беспалую ступню Глокты, прострелила искалеченную ногу, заставила искривленный позвоночник содрогнуться, от самого копчика до черепа. Лицо наставника дрожало, как переваренный студень, который никак не может застыть. Остатки зубов стучали о голые десны, веки мелко дергались, словно крылышки насекомого.

Эхо последних слов Байяза расходилось по внезапно смолкшему залу.

— Луфар, Луфар, Луфар…

«Это какая-то дьявольская шутка».

Бледные лица заседателей словно застыли. У одних глаза широко раскрылись, выражая страх, у других сузились от гнева. Важные персоны за столом побледнели и в изумлении разинули рты. Потрясенные люди на балконе ахнули. Джезаль дан Луфар — тот самый, рыдавший от жалости к себе, когда Ферро латала его искалеченное лицо. Джезаль дан Луфар, слезливый ночной горшок, полный высокомерия и тщеславия. Джезаль дан Луфар, которого она называла «принцессой Союза», получил все шансы закончить этот день, восседая на королевском троне.

Ферро не могла в это поверить.

Она откинула голову, встряхнула ею, кашлянула и издала странный звук, похожий на бульканье воды. Слезы навернулись на глаза, в груди все сжалось, колени задрожали. Она схватилась за поручень балкона и ловила воздух ртом, всхлипывала и подвывала, из ее рта текла слюна. Ферро нечасто доводилось смеяться. Она не могла вспомнить, когда смеялась в последний раз. Но Джезаль дан Луфар — король?

Это было очень смешно.

Высоко наверху, на галерке, кто-то засмеялся. Послышалось какое-то прерывистое кудахтанье, не соответствующее торжественности момента. Однако когда Джезаль осознал, что Байяз произнес именно его имя и показал на него пальцем, ему захотелось присоединиться к этому смеху. Когда же все собравшиеся в зале повернулись к нему, его затошнило. Он закашлялся, смущенно усмехнулся, ощущая неприятное жжение в горле, и резко побледнел.

— Я… — неожиданно для себя самого хрипло произнес он, не имея ни малейшего понятия, что сказать дальше.

Да и какие слова подобает говорить в таких обстоятельствах? Он ничего не мог сделать и просто стоял, пока его бросало то в жар, то в холод, тесный мундир промок от пота, нервный озноб отзывался дрожью во всем теле. Байяз громогласно продолжил свою речь, заглушив смех, донесшийся сверху.