Последний довод королей

— …великий герцог Осприи всегда считался одним из ближайших друзей вашего прославленного отца, короля Гуслава, и гордился этим. Теперь он не желает ничего иного, кроме как продолжить дружбу с правительством и народом Союза.

Все долгое утро Джезаль сидел на украшенном драгоценными камнями троне, установленном на высоком мраморном помосте, и улыбался, а послы со всего света высказывали ему свое отнюдь не бескорыстное почтение. Он сидел на этом троне, когда солнце высоко поднялось и безжалостно светило в широкие окна дворца, расцвечивая золоченые украшения на стенах и потолке, отражаясь сверкающими вспышками в огромных зеркалах, на серебряных подсвечниках, на вазах непомерной величины, рассыпаясь бесчисленными радужными искрами в тонко позванивающих хрустальных подвесках трех громоздких люстр под потолком.

— …Великий герцог желает еще раз выразить свое искреннее братское сожаление по поводу незначительного инцидента, случившегося прошлой весной, и уверяет вас, что ничего подобного не повторится, что солдаты в Вестпорте останутся на своих местах, не нарушая границы.

Он просидел так целый нескончаемый день, пока в зале становилось все жарче. Он ерзал от смущения, когда представители сильных мира сего с поклонами входили и удалялись прочь, произнеся одинаковые поздравительные речи на дюжине наречий. Он все еще сидел, когда солнце зашло и в люстрах зажгли сотни свечей, пламя которых отражалось в зеркалах, в темнеющих окнах, на великолепно отполированном паркете. Он улыбался и принимал восхваления от людей, о чьих странах даже не слышал до того, как начался этот бесконечный день.

— Его великолепие также выражает надежду, что враждебные отношения между вашей великой нацией и империей Гуркхула скоро закончатся и торговля будет свободно развиваться в Круге морей.

Посол и переводчик сделали вежливую паузу, и Джезаль смог вяло промямлить в ответ:

— Мы питаем те же надежды. Пожалуйста, передайте великому герцогу нашу благодарность за чудесный подарок.

Два лакея тем временем подняли внушительного размера сундук, стоявший сбоку, и поставили его рядом с прочим безвкусным хламом, набравшимся у Джезаля за этот день. Затем стирийские пустозвоны снова изошлись в излияниях.

— Его великолепие передает вашему августейшему величеству свои сердечные поздравления по поводу вашей грядущей женитьбы на принцессе Терезе, жемчужине Талина! Без сомнения, это самая прекрасная из женщин Земного круга.

Джезалю пришлось постараться, чтобы изобразить подобие улыбки. Сегодня ему так часто говорили об этом браке как о решенном деле, что он устал исправлять это заблуждение и сам чувствовал себя помолвленным. Ему хотелось одного: чтобы аудиенции, наконец, закончились и он смог бы спокойно отдохнуть.

— Его великолепие также поручил нам пожелать вашему августейшему величеству долгого и счастливого царствования, — говорил переводчик. — И много наследников, чтобы ваша династия продолжала свое славное правление.

Джезаль растянул губы в улыбке чуть шире и наклонил голову.

— Приветствую вас и благодарю!

Осприйский посол театрально поклонился и энергично взмахнул огромной шляпой, так что разноцветные перья скользнули по полу. Потом он начал отступать к двери, так же кланяясь и скользя по сверкающему полу. Каким-то чудесным образом ему удалось выйти в коридор, не опрокинувшись на спину, и огромные двери, украшенные золотыми листьями, плавно закрылись за ним.

Джезаль сорвал корону с головы и бросил ее на подушку, лежащую рядом с троном. Одной рукой он тер взмокшие волосы, другой расстегивал тугой вышитый воротник. Ничего не помогало. Он не мог избавиться от удушающего, доводящего до головокружения ощущения тесноты и духоты.

Хофф уже заискивающе приблизился к нему слева.

— Это был последний посол, ваше величество. Завтра вы будете принимать знатные семейства Срединных земель. Им не терпится выразить почтение…

— Много почтения и мало толку, я бы сказал!

Хофф рассмеялся отвратительно фальшиво.

— Ха, ха, ха, ваше величество. Они желают получить аудиенцию с утра, и мы бы не хотели обидеть их…

— К черту! — прошипел Джезаль.

Он вскочил и подрыгал в тщетной надежде отлепить брюки от потного зада. Сдернул через голову малиновую орденскую ленту и отбросил прочь. Резким движением расстегнул золоченый камзол и попытался скинуть его, но рука застряла в манжете, и ему пришлось вывернуть эту проклятую тужурку наизнанку, чтобы освободиться от нее.

— К черту!

Он швырнул камзол с мраморного помоста, готовый разорвать его на куски. Потом опомнился. Хофф осторожно отступил назад и смотрел хмуро, будто только что обнаружил, что его прекрасный новый особняк поражен какой-то ужасной гнилью. Слуги, пажи, рыцари, телохранители и герольды — все замерли и уставились в пространство, как статуи. В темном углу зала стоял Байяз. Его глаза скрывала тень, но лицо было мрачным.

Джезаль вспыхнул, как капризный мальчишка, которого призвали к ответственности, и прикрыл рукой глаза.

— Ужасно тяжелый день…