Последний довод королей

Пятна крови виднелись на его зубах. Кровь стекала из порезов на лице, сочилась из разорванных губ. Смех звучал все громче, надрывая Весту слух, зазубренный и острый, как пила. В нем слышалось больше муки, чем в пронзительном вопле, и больше ярости, чем в боевом кличе. Ужасающий, тошнотворно надрывный смех. Ликование бойни. Веселье посреди кровопролития.

Девятипалый двинулся вперед, покачиваясь как пьяный. Он был полон бешеной, дикой ярости, меч дрожал в его окровавленной руке. Безжизненные глаза поблескивали, влажные и неподвижные, зрачки расширились, как две черные дыры. Вест невольно попятился, во рту у него пересохло. Вся толпа попятилась. Они уже не знали, кто страшнее — Фенрис Наводящий Ужас или Девять Смертей.

Мир полыхал.

Его кожа горела огнем. Его дыхание вырывалось, как горячий пар. Меч стал куском расплавленного металла, который он сжимал в руке.

В солнечном свете его слезящиеся глаза различали раскаленные добела образы, безличные серые очертания человеческих фигур, щиты, стены и гиганта, сотворенного из голубоватых заклятий и черного железа. Страх еще накатывал тошнотворными волнами, но Девять Смертей улыбался все шире. Страх и боль служили топливом для этого огня, чьи сполохи вздымались выше и выше.

Мир полыхал, и в самом его центре Девять Смертей горел ярче всего прочего. Он протянул руку и тремя согнутыми пальцами поманил противника.

— Я жду, — сказал он.

Огромные кулаки нависли над лицом Девятипалого, огромные руки попытались его схватить. Но гиганту не удалось поймать ничего, кроме смеха. Легче драться с трепещущим пламенем. Легче поймать клубящийся дым.

Круг раскалился, как печь. Сухие стебли желтоватой травы были языками пламени под очагом. Пот, слюна, кровь капали на него, как жир с поджаривающегося мяса.

Девять Смертей зашипел — вода попала на угли. Шипение переросло в рев — раскаленный металл выплескивался из кузнечного горна. Рев превратился в оглушительный гул — затрещал сухой горящий лес. И Девять Смертей дал волю своему мечу.

Серебристый клинок совершил несколько кругов, отыскивая, куда ударить, несколько раз поразил бескровную плоть, покрытую голубыми рисунками, и звякнул, уткнувшись в черную броню. Гигант исчез, и меч ударил в лицо одного из тех, кто держал щиты. Голова карла разлетелась на куски, кровь брызнула на другого воина, и в стене щитов, окружающей противников, образовалась дыра. Остальные карлы отпрянули, щиты заколебались, весь круг заполнился страхом. Они боялись его даже больше, чем гиганта, и это было разумно. Все живое было его врагом. Раз Девять Смертей вошел в эту дьявольскую сущность, дальше он будет действовать как дьявол.

Круг стал котлом. На стенах вверху толпились люди, подобно клубам густого пара. Земля кипела под ногами Девятипалого, как горячее масло.

Его рев перешел в обжигающий крик, меч метнулся молнией вниз и, ударившись, отскочил от шипастых доспехов, как молот отскакивает от наковальни. Гигант прижал голубоватую руку к бледной стороне головы, его лицо корчилось, словно гнездо шевелящихся личинок. Меч пролетел мимо его черепа, но отхватил верхнюю половину уха. Кровь сочилась из раны, двумя тонкими струйками текла вниз с огромной шеи и не останавливалась.

Огромные глаза широко раскрылись, и гигант с оглушительным ревом ринулся вперед. Девять Смертей прокатился под его занесенным для удара кулаком, выскочил за спиной противника и увидел, что латный щиток на ноге Фенриса отошел, блестящая пряжка болтается. Меч змеей юркнул в образовавшийся проем и глубоко впился в огромную бледную икру под щитком. Гигант завопил от боли, завертелся, припал на раненую ногу и рухнул на колени.

Круг стал горнилом. Искаженные лица вопящих людей по его краям колебались, как дым, оплывали, как расплавленный металл, и щиты таяли вместе с ними.

Время пришло. Косые лучи утреннего солнца ярко отсвечивали на тяжелом нагруднике, отмечая цель. Наступил самый подходящий момент.

Мир пылал. Девять Смертей поднялся, как вздымается пламя, выгнул спину и высоко вскинул меч. Этот клинок, сотворенный Канедиасом, мастером Делателем, был острее всех мечей в мире. Его смертоносное лезвие врезалось в черные доспехи, прошло сквозь железо и пронзило мягкую плоть под броней. Искры взметнулись в стороны, брызнула кровь, лязг металла соединился с воплем боли, вырвавшимся из перекошенной пасти Наводящего Ужас. Меч Логена нанес ему глубокую рану.

Глубокую, но этого было мало.

Огромные лапы гиганта обхватили Логена, сжимая в удушающих объятиях. Края черной брони вошли в тело. Фенрис подтягивал его к себе все ближе, острые зазубрины брони впились в лицо Логена, проткнули щеку, уперлись в зубы, порезали язык, отчего рот наполнился солоноватой кровью.

Хватка Наводящего Ужас была крепкой, словно на Логена навалилась гора. Девять Смертей был в ярости, он уворачивался, боролся и кричал от злости, но его держали плотно, как холодная земля держит мертвые тела, погребенные в ней. Кровь лилась по его лицу, по его спине и из большой прорехи в доспехах Наводящего Ужас. Она капала на одежду и растекалась по коже, обжигая ее.