Последний довод королей

Глокта мог ожидать чего-то такого после рассказов Арди. Но горестное разочарование и страх, которые он почувствовал при виде Веста, застали его врасплох.

«Словно возвращаешься в места счастливой юности и находишь там одни руины. Смерть. Люди умирают каждый день. Сколько жизней я разрушил своими руками? Почему же так больно видеть это?»

Он подался вперед, словно желая помочь.

— Ваше преосвященство, — хрипло произнес Вест и слабо улыбнулся. — Или… можно назвать вас братом?

— Вест… Коллем… Я так рад вас видеть…

«Так радостно… и горько».

Следом за Вестом в кабинет вошли офицеры.

«Весьма способного лейтенанта Челенгорма я помню, теперь он майор. И Бринт стал капитаном благодаря повышению друзей. Маршала Кроя мы знаем и ценим по закрытому совету. Поздравляю всех с повышением».

Позади всех шел худощавый человек с жутко обожженным лицом.

«Но мы, в отличие от остальных, не чувствуем к нему инстинктивного отвращения».

Присутствующие с тревогой следили за Вестом, готовые в любой момент поддержать его, если он не устоит на ногах. Вест прошаркал вокруг стола и обессиленно опустился на стул.

— Надо было собраться у вас, — сказал Глокта.

«Надо было навестить тебя раньше».

Вест изобразил жалкое подобие улыбки. Мелькнули пустые десны.

— Глупости! Вы очень заняты, ваше преосвященство. А я сегодня чувствую себя гораздо лучше.

— Превосходно. Очень… хорошо. Я чем-то могу помочь вам? — «А что тут поможет?» — Хоть чем-то?

— Не думаю, — покачал головой Вест. — С этими джентльменами, вы, без сомнения, знакомы, кроме сержанта Пайка.

Человек с обожженным лицом кивнул.

— Приятно познакомиться.

«Всегда приятно встретить того, кто уродливее тебя».

— Моя сестра сообщила мне… радостную новость.

Глокта поморщился, боясь взглянуть на старого друга.

— Простите, мне следовало просить вашего разрешения, Вест. Но дела, заботы, времени в обрез…

— Да, конечно. — Вест пристально посмотрел на него. — Она мне объяснила. Я рад, что о ней будет кому позаботиться.

— Не беспокойтесь, я пригляжу за ней. Ее больше никто не обидит.

— Вот и славно. — Впалые щеки Веста дрогнули, он потер скулу. Под ногтями черной каймой запеклась кровь. — За все надо платить. За все наши поступки, да, Занд?

Глаз Глокты задергался.

— Похоже на то.

— У меня зубы выпали.

— Вижу. Сочувствую. Впрочем, суп…

«Совершенно ужасен».

— И хожу я с трудом…

— Как я тебя понимаю! Ничего, трость станет твоим лучшим другом.

«Как вскоре стала моим».

— Я превратился в жалкого калеку.

— Мне больно за тебя.

«По-настоящему больно. Больнее, чем за себя».

— И как ты это терпишь?

— Понемногу, дружище. Понемногу. Держусь подальше от лестниц — и от зеркал.

— Разумный совет, — сказал Вест и гулко закашлялся. — Похоже, мне уже недолго осталось.

— Да что ты!..

Глокта протянул руку, будто хотел похлопать друга по плечу, ободрить и утешить, но тут же неловко отдернул ее.

«Не получится».

Вест облизнул пустые десны.

— Так мы и умираем — не в атаке, не в ореоле славы. Мы просто разваливаемся на куски, рассыпаемся в прах.

Глокта хотел сказать что-то жизнеутверждающее.

«Мне этого не дано. Такие слова должны звучать из юных уст, изо рта, полного зубов».

— На поле боя погибают счастливчики. Они остаются в памяти вечно юными, осененными славой.

— Это для счастливчиков, — прошептал Вест. Глаза его закатились, он покачнулся и накренился вбок.

К нему подскочил Челенгорм, подхватил на руки, не дал упасть на пол. Веста стошнило.

— Быстро назад, во дворец! — приказал Крой.

Бринт распахнул дверь, Челенгорм и Крой вынесли Веста в коридор. Обмякшие ноги волочились по полу, плешивая голова безвольно свисала на грудь. Глокта ошарашенно глядел им вслед, разинув беззубый рот, словно пытаясь что-то пожелать напоследок своему другу. Удачи, доброго здоровья, хорошего дня.

«Ни одно из них не подходит».

Дверь захлопнулась. По лицу Глокты пробежала судорога, веко задергалось, по щеке сползла слеза.

«Это не слезы сожаления, не слезы скорби, не слезы сочувствия. Я ничего не чувствую, ничего не боюсь, ни о чем не пекусь. Той части меня, что была способна плакать, я лишился в императорских тюрьмах. Это просто соленая водица — инстинктивная реакция изувеченного организма. Прощай, брат. Прощай, мой единственный друг. Прощай, призрак юного красавца Занда дан Глокты. От тебя ничего не осталось. Да оно и к лучшему. Человек в моем положении не может позволить себе такие излишества».

Он вздохнул и утер лицо рукой. Доковылял до стола, сел и собрался с мыслями. В изувеченной ноге вспыхнула боль. Он решил заняться документами.

«Признания, поручения, скучные отчеты о положении дел в стране…»

Из-за книжного шкафа вышел высокий худощавый человек с обожженным лицом и встал перед Глоктой, скрестив руки на груди. Похоже, он отстал, когда все в суматохе покинули кабинет.

— Сержант Пайк, да? — пробормотал Глокта.

— Меня знают под этим именем.

— Под этим именем?

Изуродованное лицо скорчилось в подобии улыбки.

«Пожалуй, пострашнее моей».

— Неудивительно, что вы меня не узнаете. В кузнице произошел несчастный случай в самую первую неделю. В Инглии часто подобное случается.

«Инглия? Этот голос… Знакомый голос…»