Последний довод королей

Тяжелые створки с грохотом захлопнули, задвинули в пазы деревянные брусья засовов толщиной с корабельную мачту. Джезаль облегченно вздохнул. Надежная, успокаивающая тяжесть ворот, незыблемая мощь дворцовых стен и хорошо вооруженные опытные рыцари внушали уверенность.

Маровия легонько коснулся плеча, направляя Джезаля по вымощенной садовой дорожке ко входу во дворец.

— Ваше величество, мы отыщем для вас самое безопасное место…

— Вы запрете меня в спальне? — раздраженно отмахнулся от него Джезаль. — Или мне спрятаться в подвале?.. Я останусь здесь и буду руководить обороной…

Из-за стены донесся жуткий вопль, заметался по пустому саду. Звук пронзил Джезаля насквозь, вся его уверенность испарилась. Тяжелые створки ворот дрогнули, сдерживаемые могучим засовом, и мысль о подвале тут же стала весьма привлекательной.

— Шеренга! — визгливо крикнул Горст. — К королю!

Вокруг Джезаля мгновенно выросла стена вооруженных до зубов телохранителей. Сомкнулись щиты, клинки вырвались из ножен, арбалетные стрелы легли на тетиву. Никто не отводил глаз от ворот. Створки опять стукнули о засов, слегка прогнулись под напором извне.

— Внизу! — послышалось с парапета. — Там!

С протяжным стоном стражник в доспехах свалился с дворцовой стены. Тело гулко стукнуло о землю, содрогнулось и затихло.

— Что… — начал кто-то.

Откуда-то сверху грациозно слетел человек в белом, приземлился на корточки напротив телохранителей и выпрямился. Смуглое, юношеское лицо, белые с золотом латы, копье на древке черного дерева с длинным изогнутым клинком. Джезаль встретил невозмутимый взгляд черных глаз. В них было что-то… точнее, в них чего-то не было. Джезаль понял, что это не человек. Едок. Нарушитель Второго закона, один из Сотни Слов Кхалюля, явился, чтобы положить конец древней распре с первым из магов. Было несправедливым, что каким-то образом в этой распре оказался замешан и Джезаль. Едок воздел руку, будто осеняя всех благословлением.

— Да приимет Господь всех нас на небесах!

— Давай! — взвизгнул Горст.

Раздались глухие щелчки арбалетов. Стрелы скользнули по латам едока, несколько вонзились в тело — одна под нагрудную пластину, вторая в плечо. Еще одна стрела пронзила глазницу, глубоко ушла под глаз. Любой другой умер бы на месте. Едок стремительно бросился вперед.

Один из рыцарей поднял арбалет в неловкой попытке защититься. Удар копья разрубил арбалет, чисто подсек телохранителя в поясе и поразил еще одного рыцаря, отбросив его на десять шагов к ближайшему дереву. На землю посыпалась древесная щепа, со звоном упали куски разрубленных лат. Первый рыцарь всхлипнул со странным присвистом и как будто сложился пополам. Верхняя часть его тела сползла наземь. Фонтан крови окатил замерших в ужасе телохранителей.

Джезаля бесцеремонно отпихнули назад. Он не видел ничего, кроме суматошных движений рыцарей, блеска мечей и кровавых брызг. Вокруг раздавались крики и стоны, перемежаемые глухим звоном металла. Над толпой тряпичной куклой взмыло чье-то тело и, пролетев через весь сад, ударилось о стену в противоположном конце.

Ряды королевских телохранителей разомкнулись. Едок, окруженный плотным кольцом рыцарей, с невероятной скоростью вращал копьем. Изогнутый клинок впился в чье-то плечо, воин с воплем упал наземь. От удара черное древко треснуло, клинок, крутясь, вонзился в траву. Рыцарь подобрался к едоку со спины, пронзил его алебардой насквозь. Сверкающее острие пропороло белый нагрудный доспех и вышло наружу. Крови не было. Еще один телохранитель рубанул боевым топором по руке едока. Из обрубка посыпалась пыль. Едок взвыл и наотмашь ударил рыцаря в грудь. Латная пластина смяла ребра, воин со вздохом повалился на дерн.

Клинок меча проскрежетал по белому доспеху. Столбом взвилась пыль, словно выбивали старый ковер. Джезаль замер, глядя на неотвратимо приближающегося к нему едока. Горст оттолкнул Джезаля и, гортанно зарычав, изо всех сил рубанул секирой. Лезвие вошло в плоть с мягким чавкающим звуком. Тело едока задергалось, отрубленная голова свисала на тонком лоскуте кожи и жил, из разверстых ран сыпалась тонкими струйками бурая пыль. Уцелевшей рукой едок вцепился в Горста. Лицо рыцаря исказила гримаса боли, он покачнулся и упал на колени, пытаясь вырваться из захвата.

— Вот тебе небеса, ублюдок! — закричал Джезаль и взмахом меча перерубил лоскут кожи.

Голова едока скатилась в траву. Горст с усилием высвободился и прижал к себе искалеченную руку. В латный наруч глубоко впечатались следы пальцев едока. Обезглавленное тело медленно завалилось набок.

— Проклятая тварь!

Джезаль ударом ноги отбросил голову через сад. Голова, подскакивая, упала на клумбу и покатилась, оставляя за собой пыльный след. Три рыцаря, тяжело дыша, сосредоточенно разрубали на мелкие куски поверженное тело. Пальцы едока все еще подрагивали.

— Они из пыли! — ошеломленно прошептал кто-то.

Маровия хмуро взглянул на останки.

— Некоторые из пыли, — поправил он. — А некоторые из плоти и крови. Они все разные… — и тут же торопливо распорядился: — Нам нужно попасть во дворец! Скорее, пока не подтянулись другие.

— Другие?