Последний довод королей

— Жди здесь, — резко велел он Горсту и побрел мимо потных рабочих к первому из магов. Рядом, на бочках, расслабленно сидела, скрестив ноги, Ферро. На ее лице открыто читалось обычное презрение, какое она всегда выказывала Джезалю. Хоть что-то в этом мире осталось неизменным, уже хорошо. Байяз, высохший и побледневший, вперился мрачным взглядом в страницы древнего черного тома. Половину лица мага покрывала сеточка свежих рубцов.

— Что это с вами? — спросил Джезаль.

Байяз нахмурился; один глаз у него подергивался.

— То же могу спросить и у вас.

Джезаль отметил, что Байяз не удосужился добавить «ваше величество», и коснулся повязки на голове.

— Участвовал в битве.

— В битве?

— Гурки разрушили часть стены Арнольта как раз в тот момент, когда я осматривал город. Некому было отразить нападение, вот и пришлось… взяться за дело лично.

Странно было слышать собственный пересказ событий: он совсем не гордился «подвигом», потому как не сделал ничего, кроме как ринулся на врага, упал с лошади и ударился головой. Победа принадлежала скорее его павшему коню и Бремеру дан Горсту, да и сражаться-то пришлось против слабого врага. Однако Джезаль справедливо полагал свой поступок верным. Если какое-то действие вообще можно было назвать верным.

Байяз, впрочем, придерживался иного мнения.

— Те мозги, что сохранила вам судьба, скисли и превратились в дерьмо?

— Превра… — Джезаль моргнул, когда до него наконец дошел смысл сказанного. — «Как смеешь ты оскорблять меня, старый хрен?! Ты говоришь с королем!» — Впрочем, в голове гудело, да и взгляд мага не сулил ничего доброго, и вместо этого Джезаль лишь промямлил извиняющимся тоном: — Я… я что-то не понимаю. Разве не так поступил бы на моем месте Гарод Великий?

— Гарод? — фыркнул Байяз. — Гарод был отъявленный трус, да к тому же полный олух! Этот болван без посторонней помощи и одеться-то не мог!

— К-как же…

— Найти того, кто возглавит атаку, несложно, — раздельно, чуть не по слогам, произнес маг, словно обращался к умственно отсталому. — Куда сложнее отыскать человека, который возглавит державу. Не хотелось бы, чтобы вложенные в вас усилия пропали даром. В следующий раз, когда испытаете непреодолимый порыв рискнуть жизнью, запритесь лучше в нужнике. Воинов люди уважают, и вам повезло заработать репутацию такового, но люди не уважают трупы. Да не туда же! — Взревел маг и яростно замахал рукой одному из кузнецов. Бедный человек вздрогнул, как испуганный кролик, и из тигля брызнули тлеющие капли металла. — Я тебе говорил, идиот: следуй схеме! В точности, как я ее нарисовал! Малейшая ошибка испортит все!

Джезаль смотрел вслед Байязу, а в душе у него боролись гнев, вина и усталость. Победила усталость. Джезаль подошел к бочкам и плюхнулся на них рядом с Ферро.

— Ваше гребаное величество.

Джезаль потер глаза большим и указательным пальцами.

— Своими любезностями ты оказываешь мне слишком много чести.

— Байяз не в духе? — спросила Ферро.

— Похоже на то.

— С другой стороны, когда этот старый пень был хоть чем-то доволен?

Джезаль согласно фыркнул. Он только сейчас понял, что с самой коронации не общался с Ферро. Не то чтобы они крепко дружили, но ее полное непочтение к его королевской особе приятно взбодрило. Джезаль как будто снова — пусть и на мгновение — стал тем же тщеславным, ленивым, бесполезным и счастливым человеком, каким некогда был. Он хмуро глянул, как маг гневно тычет пальцем в страницы черной книги.

— Что задумал Байяз?

— Мне он сказал, что спасение мира.

— А-а, это… Не припозднился ли?

Ферро пожала плечами.

— Не я ставлю сроки.

— И как он намерен нас спасти? Руками кузнецов и каменщиков?

Ферро подняла голову. Ее желтые глаза пугали ничуть не меньше, чем прежде.

— И так тоже.

Джезаль уперся локтями в колени и, опустив подбородок на ладони, тяжело вздохнул.

— Наверное, я сильно ошибся.

— Ха. — Ферро отвела взгляд. — У тебя талант ошибаться.

Сумерки

Генерал Поулдер ерзал в походном кресле и топорщил усы. Красный, он громко сопел; казалось, он едва сдерживает ярость и готов в любую секунду выпрыгнуть из шатра, чтобы в одиночку ринуться в атаку на гурков. Напротив него за столом сидел генерал Крой: прямой, будто аршин проглотил, он стиснул челюсти, так что выступили желваки. Крой хмурился, и было видно: гнев его силен, как и у прочих. Сдерживая чувства, генерал тем не менее мог в любой момент повести людей в атаку, соблюдая все до последней детали плана.