Последний довод

Я выглянул в окно. Рядом с БТРами стояли два грузовика. Вокруг них и бронетранспортеров столпились и солдаты внутренних войск, и милиционеры группы Левченко. Там же, хотя и особняком, стояли молодые бойцы взвода Магнуса. Отработали они грамотно, дисциплинированно. Первыми стрелять не начали, дождались момента, который им определил я. Наверное, Волоколамов не зря затребовал к себе именно их. С моей стороны возражений на это требование никаких не возникло.

Тут в дверь постучали. Когда я открыл, то увидел на пороге капитана Левченко.

– Разрешите войти, товарищ Последний довод?

– Заходи…

Я сразу вспомнил, что Левченко что-то не успел дорассказать по телефону. Суперважное… Следом за капитаном в дом вошел и майор Головин, который сразу пожал мне руку и сказал виноватым тоном:

– Извините, товарищ Последний довод, что отвлекли вас от таких скорбных дел. Примите соболезнования от лица всего батальона. Нас тут с товарищами к вам подвезли, как попутчиков. Это было очень любезно со стороны товарища прокурора.

– Спасибо. Хорошо, что мне не пришлось выражать соболезнование вашим семьям. Все так удачно обошлось. Капитан, вижу, что-то сообщить хочешь?

– Так точно. Есть интересные данные. От начальника станции…

– Докладывай.

Капитан показал глазами на Осинко.

– Не стесняйся этого ублюдка. Он долго ничего никому не скажет. А попробует говорить, я его за язык по старой дружбе повешу. Докладывай…

Глава 12

– Я говорил уже вам, что на станции был, когда Осинко в сельсовет приехал. Мне Василь, начальник станции, тогда позвонил. Интересное, говорит, дело, приезжай…

– Почему тебе, почему не мне? – спросил Головин, злой на весь белый свет за свое недавнее пленение, словно кто-то был виноват в том, что он не предусмотрел даже систему постов на пути к своему штабу. А это ведь его прямая обязанность. – Он раньше мне звонил.

– Тогда, наверное, когда звонил вам, меня здесь еще не было.

– Правильно. Не было, – согласился майор. – Вы что, друзья с ним?

– Он – брат моей жены. Здесь в округе все друг другу хоть в пятом колене, но родня. Я к нему, когда сюда прибыл, заезжал, передавал привет от жены.

– Понятно, – поторопил я. – Дальше.

– Вот… Я поехал. Встретился. И он рассказал, что ему звонили из харьковского СБУ, расспрашивали про обстановку в селе. Кто-то незнакомый звонил. Фамилию и звание Василь не запомнил. И еще кто-то там сидел, задавал вопросы со знанием дела, а звонивший потом вопросы Василю повторял. Наверное, железнодорожник, или просто дело железнодорожное хорошо знает, даже термины, которые простым смертным ничего не говорят. И этот, из СБУ, вопросы передавал Василю. Вот… Спросили его об обстановке, значит. Он стал говорить, что здесь спокойно. Спрашивали про уничтожение автоколонны. Василь сказал, что, конечно, слышал уже, что произошло, но после этого все стихло, на ночь все по домам и по своим селам разъехались и уже не возвращались. Тогда ему сообщили, что скоро в село приедет районный прокурор Осинко с сильным подкреплением и наведет жесткий порядок. И поинтересовались, сможет ли Василь принять на своей станции состав грузовых платформ с десятью единицами большегрузного автотранспорта, разгрузить и отправить машины своим ходом в сторону Донецкой области? Одновременно с этими платформами прибудет цистерна с горючим, которую следует поставить на запасной путь с тем, чтобы к ней был обеспечен свободный подъезд транспорта. Тем же составом прибудут два бензовоза. Они должны в колонне уйти. Василь, естественно, стал говорить, что у него нет грузового двора и что для него такая разгрузка платформ может стать проблемой, поскольку транспорту придется выезжать на пассажирский перрон, что может повредить асфальтовое покрытие самого перрона. Покрытие там тонкое, в пару сантиметров, легко сломается под колесами, особенно на стыке бетонных плит, где есть маленький перепад высот. А денег на ремонт железная дорога не даст. Это проверено, даже на первичное асфальтовое покрытие четыре года выпрашивал, и вместо положенного слоя в двенадцать сантиметров уложили слой в два сантиметра. На Василя прикрикнули за его высказывания, и он счел за благо больше не возражать. Короче говоря, согласился.

– А что за машины должны разгружать? – поторопил я капитана.

Тот прямо не ответил, только руку поднял, обращенную ко мне ладонью. Понятный знак, говорящий о том, что все должно идти своим чередом, он все объяснит.