Но вдали от родины ему не удалось осуществить свои намерения… Теперь же он горячо принялся за работу. Более семи лет трудился над своим новым произведением Брюллов, но оно так и осталось неоконченным: в николаевской России он не мог осуществить грандиозный замысел о подвиге народа. Император Николай I без обиняков объявил свою волю всемирно известному художнику: «Я желал бы, чтобы все, что ни напишешь, то приносил ко мне». Так «Осада Пскова» превратилась в «досаду от Пскова».
Брюллов вынужден был отказаться от исторической живописи. В последующие годы он занимался, главным образом, портретной живописью. Лучшие его работы — портреты Самойловой, Салтыковой, А. К. Толстого, Кукольника, Струговщикова, Витали, Мусина-Пушкина, Крылова, Жуковского… Портрет Жуковского был разыгран в лотерею и на вырученные деньги выкуплен у помещика Энгельгардта ученик Брюллова Т. Г. Шевченко.
Много сил и внимания отдавал Брюллов своим обязанностям профессора Академии художеств. Он не только обучал академистов живописи, а и учил их разбираться в окружающей жизни. Брюллов часто повторял своим ученикам: «Многие молодые люди считают за счастье проводить время в кругу аристократов, а попадут в этот круг, — пропадут. В аристократический круг иногда полезно заглядывать, чтобы понять, что в нем не жизнь, а пустота, что он помеха для деятельности…»
В этих словах — весь Брюллов с его осуждением паразитических дворянских кругов николаевской России, Брюллов, преклонявшийся перед гением Пушкина, друживший с великим композитором Глинкой.
В истории русской культуры они стоят рядом — Пушкин, Глинка, Брюллов…
«В области искусства, в творчестве сердца, — писал А. М. Горький, — русский народ обнаружил изумительную силу, создав при наличии ужаснейших условий прекрасную литературу, удивительную живопись и оригинальную музыку, которой восхищается весь мир. Замкнуты были уста народа, связаны крылья души, но сердце его родило десятки художников слова, звуков, красок. Гигант Пушкин — величайшая гордость наша и самое полное выражение духовных сил России, а рядом с ним волшебник Глинка и прекрасный Брюллов».
Репродукция картины К. П. Брюллова «Последний день Помпеи».
ТУТ ИЗОБРАЖЕН УГНЕТЕННЫЙ НАРОД
Тут изображен угнетенный народ, жаждущий слова свободы…
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ЧУЖИХ КРАЕВ
В конце мая 1858 года русский художник Александр Андреевич Иванов возвратился на родину из чужих краев, где провел двадцать восемь лет.
Александр Андреевич вернулся в Россию не один, с ним прибыла огромных размеров картина, над которой художник трудился двадцать лет. Картина называлась «Явление Мессии».
Произведение Иванова сперва поместили в Зимнем дворце, в Белой зале, для ознакомления с ним императора Александра II, августейшего семейства и двора.
Художник ходил под окнами царского дворца и вздыхал — там томилась пленницей картина, которой он отдал всю свою жизнь. Он не мог прийти хотя бы миг взглянуть на нее: для этого требовалось специальное позволение министра императорского двора графа Адлерберга.
Девятого июня картину перенесли в Академию художеств и открыли к ней доступ публике.
Александру Андреевичу было пятьдесят два года. Постоянная нужда подорвала его здоровье. Иванов возлагал большие надежды на картину. От того, как отнесется царь к «Явлению Мессии», зависела его дальнейшая судьба.
А царь и сановники медлили. Художник был нищ, с нищими не церемонятся. К тому же, в картине было такое, что настораживало, не нравилось придворной знати, хотя и была она написана на религиозный сюжет.
Иванов ощущал вокруг себя, в придворных и академических кругах недоброжелательство и даже явную неприязнь. Чтобы спасти труд всей своей жизни, Александру Андреевичу приходилось теперь постоянно хлопотать, опешить от одного высокого покровителя к другому, чтобы еще раз напомнить о себе.
Внезапно навалилась беда. В журнале «Сын Отечества» появилась статья, которая в оскорбительных выражениях перечеркивала картину «Явление Мессии».
Иванов был сражен и несправедливостью журнальных нападок и пренебрежительным отношением к нему придворных невежд.
1 июля Александр Андреевич с последним пароходом возвращался из Петергофа в Петербург. В Петергофе он был у президента Академии художеств — великой княгини Марии Николаевны.
Третьего дня великая княгиня велела передать Иванову, что государь император приобретает картину за десять тысяч рублей и определяет ему две тысячи ежегодной пенсии.
Весть о «милости» монарха, решившего произвести его в пенсионеры-инвалиды, повергла Александра Андреевича в глубокое уныние. Одним мановением царской руки были развеяны все давние мечты и надежды художника. Он надеялся на вырученные от картины деньги отправиться в путешествие. Иванов мечтал обосноваться по возвращении из путешествия в Москве, в которой никогда не бывал, но любил всем сердцем. Там, в древней столице, он посвятит свою жизнь воспитанию и образованию русских художников в Московском училище живописи.