Последний день может стать первым

Пришла новая корректировка… Сопоставил цифры с меркнущими в дыму схемами… Прочертил над картами графики воздушных патрулей — сердце подстроилось под эту «кардиограмму»… Снял перчатку, чтобы разодрать опухшие веки, — карты с разметкой плывут в глазах… Доработкам конца нет — вношу поправки по последним данным. Патрули перестроили — не нравится мне это — часто что-то… Они ищут… ждут. Ничего, пока еще наши «разведчики» не обнаружены… Их иначе, как по ментальному фону, и не засечешь. Правда, есть тут спорные случаи на грани пересечений, но вхождений в зону фона не было… Почти ослеп от свечения мониторов — закрыл глаза, и сразу холодом обдало… Кофе остыл, не парит больше, а фильтры нагнали сквозняки стылой ночи. Набрал в рот тяжелой черноты с густым осадком — горло дерет, будто снова мороз Хантэрхайма вдохнул без маски…

Капитан — машина, но при этом он, как и прежде, человек S7 — для проработки операции ему нужно столько же времени, сколько и раньше. Норвальд уже забыл, что это — усталость, сон, горячий кофе, сигаретный дым… Даже про дыхание он уже редко вспоминает — хотя, наверное, не чаще, чем при жизни: мы о таких вещах обычно не думаем. Но расчеты все еще требуют от него усилий. Он знает, что уже — другой, что прежний только его долг. Но ему сложно понять это. Поэтому стараюсь держать проработку под контролем, как и раньше. Что ж теперь… Столько лет с ним живым воевал… и с мертвым еще повоюем.

Зашел «защитник» — объект развернул мониторы перед застывшей в тусклом свечении машиной. Капитан передал расчеты технической единице первого порядка с облегчением. И мне спокойней стало — «защитник» схемы пропишет точно и четко. «Спутник» что-то не спешит развести непроглядный осадок на дне моей кружки. А черт с ним… Не до него… Стикк, похоже, решил до конца линию гнуть — теперь слежу за каждым его шагом. От Шаттенберга до Ясного рукой подать. А Ясный и сейчас — «убежище». Я не должен упустить ни один код, который вобьет Стикк… не должен упустить ни одного его действия, ни одного движения. Но я привык держать руку на пульсе подчиненных, не выпускать их из поля зрения. Ему операцию под угрозу срыва не поставить, и испортить ничего он не способен, но неувязки с ним определенно будут. И мне предстоит продумать ситуацию с учетом его точки зрения, чтобы этих неувязок избежать. Он постоянно ищет недочеты офицеров, чтобы применить их в личных целях, не смотря на способы. Стикк дает обреченным шанс на «загробную жизнь» — и убежден, что имеет на то право. Чтобы открыть бойцу «путь дезертира», ему достаточно уверенности в том, что смерть этого бойца обязательно последует бою и не будет значимой для системы. Да, наша вера в победу сломала не один костыль, но сегодня мы будем гибнуть за систему, за весь мир. Сегодня никто — не до, не после штурма — не уйдет.

Герфрид решительно переступил порог центра управления — подсвеченный картами едкий туман остановил его у двери. Просто, надломанные дымные дорожки спутали с нашим пространством графики, прочерченные — другим. На круговом мониторе Герф стоим прямо передо мной, но я повернулся к нему лицом…

— Стой, боец!

Герф только руку на плечо положил, как положено. Он уже закован в «доспех» — всегда готов… всегда, как на параде…

— Ты с Хорном на второй квадрат полетишь — переход проверите и растяжки поставите. Схемы дам позже. Врата второго тоннеля скорей всего намертво заблокированы. Не откроете — не задерживайтесь. Двери срезать не будем — они могут заметить. Растяжкой тоннель блокируйте — и все. Отзову — плюйте на все… на пределе скорости на базу возвращайтесь без остановок.

— Так точно. Лейтенант, они ищут?..

Надо же, понял, что я ему выделенную линию открыл…

— Да, Герф, — они нас ждут. Ничего, рассчитаем маршрут так, чтобы пересечений не было. Столкновений быть не должно.

— Так точно — проверим второй квадрат, поставим растяжки.

— Там, возле входа во второй тоннель, что-то есть. Определить, что — не вышло. Неопознанный объект. Сигнала нет, скан не стали делать. Панели, видно, еще при штурме Шаттенберга разворотило — за ними… Смотри…

Загрузил визуальную проекцию. Трудно разобрать, но есть сходство с очертаниями человека. Не известно, кто это, но мы всех встреч избегаем. Герф кивнул, будто хотел что-то сказать — что-то, что пресекли правила субординации. Он все-таки определил грань между моим другом и моим бойцом — Хантэрхайм с него спесь сбил.

— Близко не подходите, пока не убедитесь, что сигнала действительно нет. Дальше визуальный контакт установите. Может быть это мертвый человек, которого они не обнаружили при зачистке. Но если это что-то иное — машина или какое-то создание «золотых драконов» — никаких контрольных увечий. Заблокируйте его, как и все на пути, — так, чтобы не пролез, когда кресты лучей к энергоблокам подключим, и отходите.

— Лейтенант, что-то подобное было там — в Штраубе, потом — в Хантэрхайме…

— Иди. Командир взвода тебе коды растяжки передаст.

— Командир взвода видел это… и я тоже, и Хорн. Лесовский думал, что это…

— Мне известно, что вы с Лесовским видели! Исполняй, боец!