Последний день может стать первым

— Айнер, куда смотреть-то? Вообще, мы на что смотрим?

— На Ивартэн.

— Я его не вижу…

— Он очень далеко…

Смотрю на часы…

— А долго мы смотреть будем?

— Нет, Кот. Он уже поднялся…

— Кто?

— «Белый медведь».

— Они не остановились?!

— Остановились. Я его поднял. Он должен все исправить — окончательно исправить.

Вспыхнул белый свет… Еще… Шесть огней разошлись светом практически одновременно. Смотрю, как поднимаются черные грибы, словно прорванные в фиолетовом небе пути в пустое пространство космоса… Сейчас «медведь» спустится на землю, прервет полет и не поднимется больше никогда… Доходят глухие раскаты… еле слышный гул…

Вот и все. Крысы стоят на задних лапах. Все молчат. Получилось что-то вроде импровизированной минуты молчания. Центральный мозг AVRG со всеми своими резервными базами уничтожен. Все кончилось. Кончилась война. Кончилась и забрала нас с собой. Мы с ней едины и покинуть этот мир смогли только вместе.

Ветер повеял зябкой прохладой, задул сильнее, затянул небо тонкой серой пленкой… Тучи собираются… Будут осадки.

— Пошли!

Спускаемся. Крысы идут за нами. Думаю, если осадки и будут, то западнее Шаттенберга. Но лучше уйти отсюда, пока ветер будет гонять ядерный прах, рыская по земле в поисках места, подходящего для того, чтобы его рассыпать.

Небо прояснилось так же быстро, как и затянулось серостью… ветер утих, оставив только принесенный с равнин запах прелой травы и отцветающего мха. Стою на площади. Здесь и коты, и крысы. Все притихли, но атмосфера пропитана спокойствием, облегчением. Они еще не полностью понимают, что произошло… Теперь они свободны. Коты обмениваются восторженными взглядами — уши все на макушку поставили…

— Идем, S9.

— Да. Ты Стража не видел?

— Я его не вижу.

— Забыл…

— Его здесь нет, S9.

Воздух холодный, но я чувствую тепло, исходящее от собравшихся вместе крыс. Они везде — на улицах, на площадях. Их становится все больше и больше… Они греют замерзающий Шаттенберг, но слишком близко к земле — мне холодно.

Мой Крыс-передатчик так и сидит у меня на плече. Вроде нужды в нем уже нет, но… Сложно это понять, но теперь без этого серого мехового эполета… будто погон содрали… Так и не отняли мы у себя способность привыкать к чему-то. Мы избегали привязанностей, чтобы не стать уязвимыми, и я к этому привык, а сейчас… Я знаю, что не могу забрать с собой эту крысу — «передатчик» должен остаться. Я уже стараюсь отстраниться от того же Кота — его место здесь. Но Кот — это другое… Он ненамеренно помог мне задуматься, над ответами на «глупые» вопросы, которые мы себе не задаем. Он ослабил гнет сложившейся ситуации своим беспечным нахальством, но не больше. А вот крысы — моя армия… Совершенная армия. У них есть порядок — не насаждаемый извне, а исходящий из согласия. Они такое же целое в отношении окружающего, как и в отношении друг друга. Они контролируют порядок разумом, но не выходят из высшего Порядка. Крысы воспринимают себя даже ни как часть окружающего мира, а как что-то неотделимое от него — единое с ним. Может показаться, что эти твари без развития застряли на месте — это не так. Они развиваются, но не так, как мы — по-другому. Они другие… Но я уважаю их принципы — крысиные принципы…

На прощанье одарил сумерки кривой усмешкой… Да, коты — не то… Они живут, как живется. Адаптивная ценность их разума невысока. А так ли?.. Разум всех этих существ спас им жизнь. Благодаря разуму они смогли достучатся до меня, до человека. Они сделали то, что не смогли сделать представители древней жизни — те, которых мы уничтожили, не думая о них, не думая, что мы, как и они, одно целое с этим пространством — с этим миром.

Все же коты на их уровне развития остаются в факторе риска. Без понятия такая пытливость до добра не доводит. Они могут несознательно натворить что-нибудь, впутавшись не в свое дело… Да и смерти они боятся… Страх перед смертью — защита. Но с неприятием смерти он нередко дает разрушительный эффект. За ними придется присматривать. Правда, разум у них появился до того, как появилась возможность что-то действенно менять — для этого у них пока просто нет средств… У нас разум развивался параллельно с цивилизацией — искусственной адаптацией. Мы шли путем проб и ошибок. Могли осознать ошибки и их последствия только после их совершения (и чаще всего неоднократного).

Мы считали себя всемогущими… Вот только не управились мы со своим «всемогуществом»… Есть два пути приспособления — путь ограничений средствами и путь ограничений средств. Наша модель разумной адаптации оказалась не слишком удачной, хоть и продержалась довольно долго. Не следовало нам лезть за пределы понимания. Мы вклинивали наши изменения в наш мир, а клин клином вышибают.

— Крыс, можешь идти. Свой долг ты исполнил доблестно, так что…

«Передатчик» четко процарапал, что остается. Ну, как знает. Не задерживаясь на переходе, направился к бункеру. Кот прицепился и не отстает — прыгает за мной, путаясь в упавших кабелях. Его невеста сначала тоже увязалась, но потом затерялась где-то в темноте по ходу — боится меня. Это хорошо.