Последний бой

Снова повторю: роман писался до свежих перемен, но как остро подняты в нем проблемы, о которых сейчас говорим в полный голос. Писатель устами своих героев — Даулетова, Шарипы, наконец, впрямую, «от автора», оперируя цифрами, выкладками, фактами, показывает, к чему ведут забвение принципов демократии, беспрекословное подчинение «вершителям судеб». Трудно выходят из этого состояния люди. Сейчас видим — как это трудно... Жаналыкцы приучены к согласию во всем и вся, к призывным речам. Не узнаем ли в них себя и мы?..

Роман предварил тот разговор, который идет сейчас у нас в стране — в печати, в литературе — в полный голос. В самом воздухе, которым пронизана книга, витает слово «перестройка». Ее настоятельную необходимость понимает и Даулетов. Жаксылык Даулетов — специалист по нравственной экономике. Не правда ли, эти два слова мы не часто соединяли вместе. Нравственность и экономика долгие годы жили в отрыве друг от друга. Отсюда наши многие беды...

Связана с нравственностью и актуальнейшая в наши дни экологическая проблема. Тема природы всегда нравственна, отношение к природе выявляет человеческое в человеке. На слуху у всех «Прощание с Матёрой» В. Распутина, «Царь-рыба» В. Астафьева, «Плаха» Ч. Айтматова... В роман Тулепбергена Каипбергенова входит тема Арала... Я вспоминаю, как на одном из писательских пленумов прозаик страстно выступал в защиту Арала. Съеживается море, этот добрый бездонный «котел», искони кормивший каракалпаков рыбой, спасавший предков от голода в неурожайные годы. Иссыхает Амударья, источник, вспоивший древнейшие цивилизации Востока. Ветер несет на обезвоженные земли соль. Меняется климат Приаралья... Причина — наше расточительство. Перестали «считать» воду... Об этом говорит автор романа устами гидролога Шарипы.

Спор двух братьев — Нуржана и Ержана Сержановых — спор мировоззренческий. Нуржан, рыбак, берёг Арал, боялся обесплодить его, всегда стремился «долг» отдать, тот, что во имя добра люди призваны отдавать друг другу. Нуржан — хозяин на Земле, в отличие от Ержана, временщика.

Спор братьев — спор добра и зла, что рядом соседствуют, об этом и говорила когда-то внуку, Жаксылыку, старая Айлар. Вывод, к которому автор подводит нас: «Зло и добро, с которыми сталкиваемся, не со стороны являются к нам..., так перепутаны, что не сразу и разберешь, где кончается одно и начинается другое. Они не только в одном ауле, они в одном человеке порой уживаются. В одном поступке».

Само имя Даулетова символично. Жаксылык — значит «доброта». Так каким должно быть добро? Всепрощающим? С «кулаками»?.. И что такое — добро? зло?.. Не есть ли зло одичавшее, распущенное добро? Сплошь и рядом: пекутся о благе, а дело злом оборачивается. Ведь и Сержанов, и герой Мушкетика искренне верили, что творят добро, пользу.

Даулетову, наконец, открывается, почему старая Айлар говорила, что родина добра и зла — их аул. Да, два человека живут в каждом их нас. И «наша лень, разгильдяйство, чванство и дурь наша способны иссушить моря, поворотить реки, изменить климат половины планеты... И, напротив, наша добросовестность, наш труд, ум, честь способны растекаться по всей земле и многих осчастливить».

Могут, могут упрекнуть писателя в назидательности, в «чистой» публицистике. В этих раздумьях Даулетова, в страстных речах Шарипы мы действительно слышим голос самого автора. Но это не умаляет значения романа, его гражданского звучания.

Но и руку чуткого художника узнаем — в массовых ли сценах, в порывах ли одной души, и, конечно же, там, где явится на страницы природа — великая, вечная, дарующая нам жизнь...

Роман поднимает много проблем нынешнего дня. Будоражит, тревожит, заставляет повернуться прежде всего к себе, внутрь себя, ибо «добро и зло уживаются в одном человеке». Да и не это ли цель всего творчества Тулепбергена Каипбергенова, писателя, исповедующего Совесть, Милосердие, Доброту.

Маргарита Ломунова

ДОЧЬ КАРАКАЛПАКИИ

Книга первая

1

Резким движением Зарипбай отдернул полог, вошел в юрту. В налитых кровью узких глазах билась ярость:

— Проклятая тварь! Оставишь ты мой дом или гнать тебя, как собаку?!

Санем кротко склонила голову, не смея взглянуть на мужа. Ответила тихо, испуганно:

— Сжальтесь, отец... Приводите ее. Разве ж я вам помеха?.. Куда мне с такой малюткой?

— Кто придет в этот дом, пока здесь ты, сатана?! — гневно сжал кулаки Зарипбай.

— Я сама... — едва шевелила Санем пересохшими губами, — я сама пойду к этой девушке и приведу ее. Только молю вас, отец, не обрекайте нас... Не гоните!..

Но пустое, безнадежное это дело — пытаться разжалобить Зарипбая. И Санем, которая живет с ним не первый год, пора бы уж знать об этом. Однако горе безрассудно и зачастую ищет спасения там, где уготована гибель.

— Нет у меня времени болтать тут с тобой... Уйдешь, спрашиваю?.. Уйдешь ты отсюда? — грозно надвинулся Зарипбай на маленькую, съежившуюся в страхе женскую фигурку. — Молчишь?!