Последний билет в рай

Под поляризованным блистером царила интимная полутьма, нарушаемая мерцанием сенсоров и пары дисплеев, да успокаивающе попискивал маршрутизатор, добросовестно фиксирующий все изгибы нашей траектории, так что уже через минуту-две я начал клевать носом. Ничего удивительного, между прочим. Встали сегодня рано, а легли (опять же сегодня) поздно. В очередной раз едва не забодав пульт, я решительно встряхнулся и окликнул Галю:

— Радость моя, ящик в порядке?

— Да что ему сделается! Лучше бы обо мне побеспокоился! — возмутилась она в ответ.

Петрович согласно мяукнул, сопроводив звук весьма обидной картинкой: некто, отдаленно напоминающий меня, дрыхнет на диване, а устроившаяся в ногах рыжеволосая девушка ласкает по-хозяйски развалившегося у нее на коленях кота. Напарника я отбрил ответным мыслеобразом: впавшая в охоту симпатичная кошечка, застывшая в характерной позе перед Егерем, удерживающим за шкирку извивающегося от похоти котяру, и все это на фоне раскатистого гомерического хохота. Петрович снова взвыл, на этот раз обиженно, и затопал по палубе, удаляясь на корму. А нечего выпендриваться, утешитель хренов.

— Конечно, дорогая! Как твои дела, дорогая?! Солнышко не печет?

— Дурак!

Ото ж! Зато спать расхотелось.

— Кстати, а что ты такое Робинсону наплела?

— А чего? — невинным голоском пропела Галя. — Разрешил же…

— Да ничего, — пожал я плечами, хоть она этого и не видела. — Взгляд у него был странный. И намеки непонятные делал.

— А, забудь!..

— Не-не-не, выкладывай уже. А то сейчас воды зачерпну и на тебя вылью.

— А ведро у тебя есть?

— Не-а.

— Тогда обойдешься.

Я пробормотал под нос традиционное «ну и ладно» и молча уставился на дисплей. Как и предполагалось, Галя и минуты не выдержала:

— Просто девочки рассказали, что этот катер часто парочки выпрашивают — на пикник сплавать, романтическое свидание устроить, да просто покататься. Вот Робинсон и подумал…

Ага, плавучий дом свиданий! А я-то, болезный, еще удивлялся, зачем в каюте такой роскошный траходром. Что мы парочка, уже весь поселок знал — на этот счет имелось аж два источника информации: Викентий и Миша Кульман. Так что ничего удивительного в просьбе Гали для сухаря-доктора не оказалось. Страшно представить, что ему пришлось пережить, если в конце концов он сдался перед уговорами прекрасной половины коллектива: с его характером закрывать глаза на нецелевое использование научного оборудования было очень трудно, если не сказать невозможно. Перед внутренним взором возникла длинная шеренга рыдающих каждая на свой лад Галь, и я содрогнулся от ужаса, прогоняя видение. Тут одна-то всю плешь проест, если такую цель поставит, а если их много? Вот-вот, проще согласиться.

Сверившись с таймером на дисплее — до выхода из бухты еще семь минут ходу, — я выглянул из рубки. Любимая все так же блаженствовала в шезлонге, подставив местному солнцу плоский живот, разве что теперь не щурилась, а попросту прикрыла лицо смешной красной панамкой. Помнится, в процессе примерки я еще над ней поизгалялся, изображая злого и страшного серого волка, но Галю это не остановило, и шапка характерной расцветки полетела в кучку отложенных для покупки вещей. Петрович сидел на корме — судя по позе, завороженно уставившись на пенные следы от винтов — и задумчиво дергал кончиком хвоста.

Осторожно прокравшись в каюту, я вооружился намоченным в раковине полотенцем и с теми же предосторожностями вернулся на палубу. Встал рядом с Галей, стараясь не загородить солнце, про себя сосчитал до трех и бухнул ей на живот тяжелую от влаги и отменно холодную махровую тряпку.

Система тау Кита, планета Нереида, 20 декабря 2537 года, день.

Катер уже больше часа резал носом небесно-синюю водную гладь, когда наконец штатный сонар вывел меня из задумчивой полудремы предупредительным писком. Разобиженная Галя (со стороны, наверное, то еще было зрелище: нарезающий по крохотной палубе круги парень, размахивающая мокрым полотенцем рыжая девушка и не менее рыжий кот, упоенно орущий с блистера рубки) расстелила на корме плед и демонстративно разлеглась на нем, подставив местному солнцу спину. Я в отместку завладел шезлонгом, переместив его ближе к трапу, чтобы можно было одним глазом посматривать на дисплей в рубке, и блаженствовал, прикрыв лицо Галиной панамкой. Обязанности «водителя кобылы» свелись к выводу катера из бухты в ручном режиме. После этого оставалось лишь задать автопилоту примерный курс, и наш плавучий дом свиданий начал огибать остров по кругу, рассылая во все стороны невидимые волны сонара.

Я лениво выглянул из-под панамки. Пейзаж вокруг ничуть не изменился: все та же гладь, столь сочно-синяя, что, не будь в пределах видимости скалистого берега Флоранс да еще парочки островов по левому борту, отличить море от неба не представлялось бы возможным: граница полностью размывалась, рождая престранное ощущение паука на дне круглого аквариума. Красиво, но не как на Земле — слишком уж экзотично, спасибо спектру местной звезды и особенностям атмосферы.