Последний билет в рай

Разделавшись наконец с ремонтными работами, я содрал шлем, расстегнул «молнию» на куртке чуть ли не до пупа и развалился в кресле рулевого. Навалилась усугубленная нервами усталость, хотелось просто лежать в кресле, расслабив мышцы до желеобразного состояния, а еще лучше вырубиться часиков на десять. Осуществить желаемое мешали два фактора: урчащий от голода желудок и чувство долга, битый час требовавшее разобраться в случившемся на загадочной базе. И если с проснувшейся профессиональной гордостью договориться не получилось, то желудок я задобрил очень быстро, не поленившись смотаться к надувнушке с харчами. Дабы лишний раз не отсвечивать на улице, я просто-напросто переволок ее в эллинг и вернулся в уютную рубку, прихватив дейпак с продуктами. Лениво пережевывая очередной бутерброд, я столь же лениво подумал, что пора бы уже и Петровичу вернуться. Скосив глаза на рамку ППМ на внутренней стороне забрала, я убедился, что кот все еще добросовестно прочесывает окрестности, и решил ему не мешать. Напарник у меня опытный, в случае чего позовет.

Хоть и не зря говорится, что сытое брюхо к ученью глухо, но в моем случае, как показала практика, дело обстояло с точностью до наоборот: вместо ожидаемой сонливости набитый желудок подстегнул мозговую активность, и в голову полезли всякие нехорошие мысли. Да и рано спать, еще только начало десятого — если сейчас пересилить себя, проснусь в час или два пополуночи, на нервах-то. И кукуй потом часов до шести утра. Это вам не высокие широты, где летом ночи короткие. Здесь, в самом начале субтропического пояса, темнеет рано, а светает относительно поздно. Потемну же шастать в местном каменном лабиринте себе дороже — не заметишь, как на риф налетишь, и все труды насмарку. Посему рассматривать вариант с немедленным отбытием на Флоранс я даже не стал: высплюсь хорошенько и на рассвете отчалю. Пока же надо по базе пошариться, раз дурная голова ногам покоя не дает. Тем паче напарник покуда ничего опасного не обнаружил.

Уступив, таким образом, в борьбе с собственной совестью, я привел в порядок снаряжение, нахлобучил шлем и потянулся за штуцером, но тут мой взгляд упал на сверток, примостившийся под банкой надувнушки, и я резко передумал: в помещениях огрызок-«спектр» будет куда как удобнее. Впрочем, не судьба — я тут же вспомнил, что так и не почистил трофей, к тому же полуавтоматический режим стрельбы куда хуже, чем отсечка по два выстрела у «меркеля». По уму, лучше всего бы дробовик подошел, но уж никак не длинноствольный двухзарядный «ле февр». Злобно сплюнув — тоже мне, нашел из-за чего переживать, на любую местную живность апээса за глаза! — я все же подхватил штуцер и решительно выбрался из эллинга, не забыв аккуратно прикрыть за собой шлюз. Небольшой, но довольно мощный фонарик входил в стандартное оснащение Егеря, так что искать что-то еще не пришлось. Да и ни к чему он, по большому счету ноктовизор работает нормально. База, как я уже убедился, не обесточена, так что источников тепла в стенах достаточно для получения более-менее четкой картины.

Оказавшись на засыпанной мелким гравием площадке перед эллингом, я на секунду застыл в нерешительности и осторожно направился к диспетчерской. Во-первых, потому что там больше вероятность обнаружить хоть какую-то информацию (да те же записи с камер наблюдения!), во-вторых, просто ближе, чем ангары. Их я решил оставить, так сказать, на десерт.

Входная дверь в торце здания оказалась распахнута — но отнюдь не гостеприимно. Створка, наполовину утонувшая в стенном пазу, красовалась целой россыпью аккуратных отверстий на фоне обширного кровавого пятна. Видимо, к ней кого-то пригвоздили очередью, но труп потом куда-то утащили, о чем свидетельствовали отчетливые следы на гравии. Жаль, что подошвы на нем не отпечатываются, осталась лишь борозда, как будто волокли мешок с чем-то тяжелым. Наплевав на здоровую паранойю, я зажег фонарь и обшарил дорожку. Так и есть, след вел в сторону ангаров — теперь хочешь не хочешь, а придется и туда заглянуть. Хотя бы для успокоения совести. Да и лишние доказательства преступления не помешают. Ладно, мертвецы от меня никуда не убегут…