Последний бастион

— Это я, дорогая, — отозвался Феллон на балхибском. — Твой герой вернулся домой…

— Да уж, герой! Я надеюсь, ты насладился праздником. Клянусь Анериком-просветителем, чего бы я не отдала за все эти развлечения!

— Ну, Гази, любовь моя, придет время, и я скажу тебе…

— Ты скажешь? Но должна ли я верить всякому вздору? Ты считаешь меня совсем глупой. Не понимаю, почему я согласилась признать тебя своим джагайном?

Вынужденный защищаться, Феллон выпалил:

— Потому что у тебя нет братьев, женщина, и дома тоже не было. Перестань кричать и давай выпьем. Я кое-что хочу показать тебе.

— Ты, зафт! — начала было женщина яростно, но потом, когда смысл слов дошел до нее, смягчилась:

— О, я иду, иду.

Занавеска на двери отдернулась, и вошла джагайни Феллона. Это была высокая, хорошо сложенная кришнанка, привлекательная по меркам ее планеты. Для Феллона она была чем-то средним между экономкой и женой.

Балхибцы издревле не признавали брака, считая его неприемлемым для воинственной нации. Женщина жила в доме одного из своих братьев, время от времени ее посещал джагайн — возлюбленный. Их отношения могли прекратиться по желанию любой из сторон. Брат обычно воспитывал детей сестры. И если у других народов планеты ребенок наследовал имя отца, у балхибцев он назывался по имени дяди с материнской стороны. Так полное имя наложницы Феллона было Гази эр-Доукх, то есть Гази, племянница Доукха. Женщина, которая, подобно Гази, жила вместе со своим джагайном, считалась несчастной и деклассированной.

Глядя на Гази, Феллон размышлял, прав ли он был, выбрав Кришнан полем своей деятельности. Не убраться ли ему отсюда? Она его не задержит. Впрочем, она хорошо готовит и вообще нравится ему…

Феллон протянул ей один из кубков. Она взяла его со вздохом:

— Спасибо, но ты истратил на это наши последние деньги.

Феллон снял с пояса на вешалке кошелек и показал полную горсть золотых, полученных им от Квейса. Гази удивленно раскрыла глаза; рука ее потянулась к деньгам. Феллон, смеясь, уложил золотые обратно, потом протянул ей две десятикардовые монеты.

— Этого хватит на ближайшее время, — сказал он. — Понадобится еще, — скажешь.

— Бакхан, — пробормотала она, садясь в кресло и прихлебывая квад. — Зная тебя, я не спрашиваю, откуда эти деньги.

— Ты права, — ухмыльнулся он. — Я ни с кем не обсуждаю свои дела. Именно поэтому я до сих пор жив еще.

— Ручаюсь, что это подлые и низкие дела.

— Они нас кормят. Что на обед?

— Котлеты из унха с бадром, а на десерт ту мест. Твои таинственные дела на сегодня кончены?

— Думаю, да, — ответил он осторожно.

— Что же мешает тебе пойти со мной на праздник? Будет фейерверк и шуточная битва.

— Очень жаль, дорогая, но ты забыла: я сегодня вечером дежурю.

— Всегда что-нибудь! — Она уныло посмотрела на кубок. — За что только боги гневаются на меня?

— Выпей еще — станет легче. Когда-нибудь, когда я верну свой трон…

— Долго ли я буду слышать эту песню?

— …Когда я верну свой трон, будет достаточно веселья и игр. А пока — вначале дела, потом удовольствия.

Отряд уже строился, когда Феллон появился на плацу. Он схватил со стойки алебарду и занял свое место.

Как он и объяснял Мжипе, гражданская гвардия Джуру не годилась для парадных маршей. Район Джуру большей частью населяли выходцы с других планет, и в гражданской гвардии собрались представители многих миров. Здесь было несколько землян: Уимс, Кисари, Нунец, Рамананд и другие, а также двенадцать осириан и тринадцать тотиан. Был и торианин (не путать с тотианином!) — что-то вроде страуса с руками, развившимися из крыльев. Впрочем, ему было далеко до исидианина — кошмарной восьминогой комбинации слона и таксы.

Перед фронтом стоял Кордак эр-Джилан, молодцеватый капитан регулярной армии Балхиба, бросавший недовольные взгляды из-под сверкающего шлема, украшенного гребнем. Феллон знал, почему хмурится Кордак. Этот добросовестный служака хотел бы превратить гражданскую гвардию в точный и монолитный, подобный машине, военный организм. Но какого единства можно ожидать от такого сброда? Не стоило и пытаться обрядить этаких вояк в мундиры: тотиане, надев одежду поверх своей шерсти, тут же задохнулись бы, и ни один портной в Балхибе не взялся бы шить костюм для исидианина.

— Жуго-о-й! — крикнул капитан Кордак, и неровная линия дрогнула.

Капитан объявил:

— В следующий пятый день, мои герои, состоится учебный бой на западной равнине через час после того, как алые лучи Рокира упадут на нее. Следует захватить с собой…

Капитан Кордак, подобно другим своим соплеменникам, любил украшать речь цветистыми оборотами, даже простые предложения в его устах звучали напыщенно. На этот раз его красноречие вызвало ропот неодобрения.

— Почему, во имя Хишкака, вы, заржавленные мечи, воете и скрипите, как старое дерево в бурю? — рявкнул капитан. — Судя по вашему нытью можно подумать, что вас посылают потрошить шена при помощи метлы!