Последний аргумент закона

- Какого черта ты меня врать заставляешь? - возмутился Андрей.

- Тебя не заставлял и сам никогда не врал, - невозмутимо отвечал Забродов.

- Ну конечно! А кто сказал, что эта тварь его не трогала?

- Я всего лишь сказал, что не натравливал его на живодеров. Он сам бросился, ты же видел.

Мещеряков прокрутил в памяти разговор, и ему пришлось согласиться. Илларион был прав, он умудрился не сказать ни слова против правды.

- Может, хоть домой пригласишь?

- Пошли.

Пес двинулся за ними.

- Эй, пошел вон! - Мещеряков загородил собой вход в подъезд.

- По-моему, он понял, что я сказал милиционеру, за слова отвечать придется, - усмехнулся Илларион Забродов. - Не мешай проходить, - Илларион отодвинул за плечо полковника Мещерякова. Тот с удивлением посмотрел на Забродова. - Пошли!

Забродов качнул головой. Пес дважды моргнул и несмело переступил металлический порог.

- Ты что, домой его хочешь взять?

- Разве это запрещено? - съязвил Илларион. - Квартира у меня большая, места хватит. А ты не милиционер, чтобы меня поучать.

Пес шел рядом с Забродовым, не обгоняя и не отставая. Было видно, что для него взбираться по лестнице дело привычное.

- Не отвык от людей, не боится, - заметил Забродов.

Мещеряков опасливо косился то на пса, то на своего приятеля, не понимая, что на уме у одного и у другого. Илларион открыл дверь и пропустил пса так, словно тот был важным гостем. Мещерякова это даже задело, он не ожидал подобного почтения к собаке.

- Присаживайся, Андрей, где хочешь. А ты - за мной.

Доберман понял, чего от него хотят. Принюхался, осмотрелся и, стуча когтями по паркету, прямиком направился в ванную.

Мещеряков слышал, как шумит вода, слышал хохот Забродова и радостный лай пса.

- Ну вот, теперь порядок.

Пес, стоя в ванне, отряхнулся. Илларион вытер его старым полотенцем, потрепал по загривку.

- Вот теперь у тебя вид товарный. Отоспишься, отъешься и на выставку можно выводить. Только погоди, давай я тебе ссадины обработаю.

Медицинские процедуры Илларион провел так умело, словно лет двадцать работал ветеринаром. Пес не противился, лишь иногда от неприятных ощущений прикрывал глаза, темные, красивые, глубокие.

- Теперь порядок. Пошли, получишь пайку. Илларион выгреб из холодильника все, что счел пригодным для кормежки животного. Пес вел себя аристократично, не накинулся на сардельки сразу, а посмотрел на них, затем на Забродова и лишь после того, как Илларион сказал: "Чего медлишь? Угощайся, приятель", набросился на еду.

Из кухни Илларион вернулся вместе с псом. Мещеряков уже заждался.

- Ты решил его оставить?

- Нет, это он решил остаться.

- А если он решит уйти? - издевательски спросил полковник ГРУ.

- Я противиться не стану.

Пес улегся на ковре рядом с креслом, стараясь занимать не очень много места, но так, чтобы видеть и Мещерякова, и Забродова. Он водил мордой из стороны в сторону, словно ожидая подвоха.

- Наверное, в тесной квартире жил, - сказал Илларион.

- С чего ты взял? - спросил Мещеряков.

- Видишь, как аккуратно устроился - чтобы ему ни лапы, ни хвост не отдавили.

- Я бы до этого не додумался. Назовешь ты его как? - спросил Мещеряков.

- Полковником.

- Полканом, что ли?

- Нет, Полковником. В твою честь, Андрей. Ведь если бы ты ко мне не наведался, живодеры его пристрелили бы. Ты его спаситель, так что можешь считать себя его крестным отцом.

- Не богохульствуй, животных не крестят, - сказал Мещеряков.

- Ну, крестить, может, и не крестят, а вот выпить по этому поводу мы можем. К тому же я на три дня без колес остался, так что могу себе позволить.

В руках Иллариона, сидевшего в кресле, появилась бутылка. Откуда она взялась, для Мещерякова оставалось загадкой. Это было похоже на карточный фокус, когда вначале видишь пустую ладонь, а затем на ней вдруг лежит колода карт, и прямо на глазах эта колода превращается то в веер, то в вопросительный знак, потом сама собой складывается и так же незаметно, как появилась, исчезает с глаз.

Мещеряков тряхнул головой:

- Опять ты свои фокусы, Илларион, показываешь?

- Какие фокусы, бутылка стояла возле кресла.

- Стаканы где?

- И стаканы здесь, - опустив руку с подлокотника к полу, Илларион извлек два стакана, держа их одной рукой. Второй он наполнил их. Забродов проводил все эти манипуляции так быстро, что Мещеряков не успевал опомниться.

- Ну, давай, поехали, - Илларион ударил своим стаканом о стакан Мещерякова.

Мещеряков успел опомниться лишь тогда, когда водка обожгла горло. Он закашлялся и принялся чертыхаться. Илларион хохотал, казалось, что даже доберман и тот смеется над нерасторопным полковником.

- Ты, сволочь, Илларион, зубы заговорил, налил, в руки сунул, а я же за рулем!

- Я тебе что, в рот, Андрей, лил, или лейку в горло вставил? Ты взрослый человек, я предложил, ты выпил. Откуда я знаю, вдруг ты всегда пьяным машину водишь?

- Никогда, ты же это знаешь! У меня закон - выпив, за руль не сажусь.

- Успокойся, пятьдесят граммов, которые ты успел проглотить, выветриваются через четыре часа. Вот, закуси яблоком, - в руке Забродова лежало красное яблоко. Он бросил его.