Последний

— Не зли, вампир, сегодня я не намерен шутить, — чуть поморщился Наори и включил ошейник.

Из горла вырвался сдавленный сип. Тело выгнулось, словно желая упасть в объятья человека. Крепления болезненно вгрызлись в тело, содрали кожу, вывернули кости. Гигантская рука боли отпустила резко, как и появилась. Повиснув в креплениях, я тяжело, хрипло дышал, стараясь восстановить сбившийся ритм. Внутри словно шевелились невидимые насекомые запущенной регенерации. Силы таяли, вызывая из небытия голод.

— Говори, — дождавшись, когда я смогу поднять голову, велел Наори.

Постарался вложить во взгляд все эмоции, бурлившие внутри. Хоть так показать человеку свое отношение.

— Магия — сила доступная очень немногим, — заговорил хрипло. Легкие саднило, прерывая слова кашлем. — Способна… смотря, что тебе нужно. Способна открыть портал. Затянуть некоторые раны. Добавить сил или забрать страх. — Я замолчал, не в силах сформулировать еще безопасные возможности.

— Дальше, вампир, — с явным нетерпением процедил Наори.

— Да, черт побери, я не знаю толком, — мотнул головой, словно задумавшись. — Магия больше влияет на существ, которым принадлежит. Для нас она практически бесполезна.

— Для тебя бесполезно все, — со злой усмешкой хмыкнул человек, впившись в глаза холодным взглядом. — Меня же интересует, чем она может быть полезна мне. Ваши маги могут атаковать с ее помощью?

— Н-нет, — выдал неуверенно. Никогда даже не задумывался о таком. Что он подразумевает под нападать? Ведь уже упомянутые добавление силы и смелости тоже помогают атаке.

— Огненные шары? Ледяные стрелы? Землетрясения? Создание конструктов, способных ходить и вредить? — по-деловому уточнил Наори.

— Нет, — с искренним изумлением замотал я головой. Перечисленное им казалось сказкой и откуда Наори мог такого набраться, оставалось загадкой.

— То есть, поддержка тела и духа, так, — не отставал Наори.

— Да.

— Поиск с ее помощью? Купола, защитный, погодный?

— Боги, Наори, откуда ты набрался этого бреда? — не сдержавшись хохотнул и тут же пожалел. Ошейник напомнил, что сегодня Наори шутить не собирался. Когда всепоглощающая боль осталась горящими островами, а тело хоть немного подчинилось командам, Наори заговорил вновь.

— Кто ей владеет?

Стоящему рядом крючконосу передали какую-то бумагу. Наори заинтересованно замолчал, посматривая на реакцию ученого. Тот вчитался, скривился и передал бумагу Наори.

— Из доступных нам существ таких нет, — задумчиво пробормотал он. Так же скривился и передал документ суетящемуся рядом лаборанту. — Монстры уверяют, что не знают таких существ. Дохнут в лабораториях, но не признаются. Скажи мне, Найт, почему. Что скрывают ваши твари?

От сказанного внутри все скрутило не лучше, чем от воздействия ошейника. Хотелось ругаться, рычать, оскалиться. Но нельзя. Вздернув бровь, лишь с легким удивлением проговорил:

— Они дети, Наори. Ты воюешь с детьми, ты убиваешь детей, что они могут знать?

Наори вспыхнул. Во всех планах. Лицо исказила гримаса ненависти. По ощущениям ударило лютой злобой и отвращением. В следующее мгновение пришла боль. Стерла реальность, подарив лишь вечность в объятьях невидимого огня. В себя приходил долго. Слышал неторопливые шаги людей, они прохаживались рядом, ожидая пробуждения. Тихие разговоры были ни о чем. Наори разозлила моя реплика, но, похоже, не по той причине, на которую надеялся я.

— Очнулся? — холодно поинтересовался слегка расплывающийся человек. — Не стоит учить меня, вампир, не стоит защищать монстров, я прекрасно знаю, кто они есть. А теперь, скажи мне, кто владеет магией?!

— Здесь нет и не будет таких существ, — с кривой улыбкой прошептал я, глядя человеку прямо в глаза. Если уж дети предпочитают смерть признанию…

Из стенда меня достали глубокой ночью. Луна звала, пытаясь пробиться сквозь пелену боли и голода. Тело не слушалось, и меня впервые в комнату тащили под руки. Я не видел дороги. Я не видел ничего, кроме черноты и алых вспышек в ней. Где-то на краю сознания чувствовался голод, но даже он был неспособен вырваться из плена всепоглощающей, захватившей мир боли.

* * *

Как бы ни старался делать вид, что все хорошо, последние выходки человека слишком сильно повлияли на меня. Вогнала в тоску и обреченность, с течением времени лишь усугубляющихся. Полностью отбили желание делать что-то, сопротивляться, искать возможность избавиться от рабства. Янка видела мое состояние, пыталась подбодрить, вселить уверенность или, хотя бы надежду. Но последние три дня я даже не выходил из комнаты, полностью отдавшись тоске. Возможно, так продолжалось бы и дальше, если бы утром четвертого дня Янка не наорала на меня, пригрозив, что, если не возьму себя в руки, больше не придет. Верить лисе не хотелось, но сомнения терзали до самого вечера.

— Найт, мясо будешь? — влетел в мою комнату Сай, когда мне уже откровенно хотелось выть на луну.

Лицо у него в этот момент было истинно лисьим: глаза лукаво блестят, хитрая улыбка на губах и поглядывает по сторонам так, будто что-то замышляет.